Последняя запись во фронтовом дневнике Дмитрия Чиндяева - 19 октября 1945 года. Он всё ждал своей очереди – когда же, наконец, домой, когда же увидит своих – Марусю и ребятишек. Их пятеро. И вот свершилось: начали готовить документы. Бросали после победного мая то по Германии, то в Польшу. Прощайте, панове! Слава богу, сержант Чиндяев, 1909 года рождения, демобилизовался. Из освобождённой Европы - домой!
Любовь, помноженная на семь
«Отец ещё в начале октября написал нам, чтоб писем больше не слали - скоро уже собираться. Мы не дни, часы считали – все возвращаются, а наш папа всё не едет и не едет. Писал он нам очень часто, всю войну – крепко о нас беспокоился, как выживаем, что дома, как все близкие – большая у нас родня, – Валентина Дмитриевна, по мужу Грекова, бережно гладит старенькую тетрадку. В ней – фронтовые дороги отца, Дмитрия Ильича Чиндяева. – Папа сильно нас любил. И мы его».
Чем пятерых кормить?
Она родилась в 1930-м. Лицом - в отца. Красивая. В глазах – отцовская доброта и искренность. «Папа вспыльчивый был, но отходчивый. А мама – крутого нрава. В 42-м до первого секретаря райкома дошла, чтоб телёнка у нас не забирали. Скандалила – чем пятерых кормить? «Не отдам!» Мы ведь всю войну скитались – из хутора Тарасовского - то в Башкирии, то в Оренбуржье. В колхозе совсем плохо стало, голодная зима, волки выли под окнами, утащили ягнёнка из сеней». Сама Валя работать пошла ещё в начале войны, как только отца призвали. Повестка ему пришла 4 июля. В тот день принесли похоронку в соседний хутор - на Семёна Абросимова, мужа его сестры. И месяца не провоевал – погиб под Смоленском. «Наши поехали горе разделить, а тут повестка, наутро быть в военкомате, за 30 километров. Иначе – дезертир. Брат папин, Захар, скорей на коня верхом и за ним. Вечером поздно вернулись, ни свет ни заря – уехали. Плакали мы сильно, страшно было – что дальше? Папа Вове, братику нашему, сказал только: «Прости, что не успел тебя вылечить». Горб у братишки рос, спиной он сильно ударился».
Танковый корпус
Сельского счетовода Чиндяева определили учиться на связиста. Служил начальником поста воздушного наблюдения, оповещения и связи знаменитой орденоносной 183-й танковой бригады. Зубами, бывало, провода держал. Связь любой ценой.
Обстрелы, что носа не высунуть, чавкающая грязью Прибалтика, арбузы, добытые однополчанином Ластовиным – товарищем верным. И новые танки – что шли в бой на врага. Восточная Пруссия – хутора пустые, скотина бродит сама по себе. Всё это в дневнике. «Мне кажется, дедушка записи делал на чём придётся, а уже после Победы переписал всё в дневник – в эту добротную немецкую тетрадку. Вести дневник на фронте, мне кажется, было невозможно», - говорит внучка героя Наталья.
Записи не каждый день, то по месяцу перерывы, то в несколько дней. Он по-крестьянски просто описывает, как всё было. То полстранички, то одной строкой. Фиксирует историю. Попало от капитана – залитый дождями кабель дал сбой. И переломная запись: «И тут мы погнали немца! Днепр я форсировать не успел. Ранен».
9 Мая – солнечная, праздничная страничка. Чернила размазались. Может, плакал солдат? От счастья, что дошёл до Победы. И дальше – 22 августа 1945, ровно 4 года от самой первой записи в дневнике. Сколько пройдено между этими датами! Сколько земли перекопано, сколько беды…
Прости, сестричка…
- Младшего брата папы, он 1926 года рождения, призвали уже в конце войны,– вспоминает Грекова. - Прощался с нами Захар и всё шутил: мол, «не волнуйтесь, даже если убьют, я голову подмышку и вернусь, обязательно домой приду». Мы сидим на печке, слушаем его – весельчак… С ними офицер на переправе попрощался, расцеловал каждого – держите мост, не пускайте немца. Это где-то в Венгрии было. 19 человек их было на том мосту... Он очнулся – кто-то за ноги тащит. И больше никого. «Сестричка, как вас зовут? Я имя ваше дочери дам». Медсестра Надя на себе его вытащила из того крошева. Всё просил жену назвать дочку Надей. Та пошла и записала Людой – то ли ревность, то ли вредность. Дядя Захар переживал очень – медсестра та жизнь ему спасла, обет он ей дал, да не выполнил…
Жмых и кожа
Валентина Дмитриевна знает дневник наизусть. Водит по строчкам, хоть проверяй – с любого места. «Я часто смотрю, какое сегодня число. И в дневник – писал папа что-то в этот день?». Папа там, на фронте, они - в голодном тылу. У неё и детства-то не было – погонщиком начинала в колхозе в 11 лет. А за плугом – Женька соседский. «Твой погонщик материться-то хоть умеет?» - спрашивал старик-председатель. Мальчишки могли – прикрикивали на скотину, а девочки не умели, стеснялись. Ели жмых хлопковый, подсолнечный был деликатесом. Его запаривали на ночь и пекли лепёшки. Бабушка достала с чердака старую кожу телячью, Валя на куски её порезала и варила холодец. Мама весь день на ферме, а ночью – пасти коней. Работы хватало, еды – нет. «Мы в один год как-то 8 квартир сменили, всё искали – где работа есть, чтоб прокормиться. И бабушка решила: «Надо дом свой строить». Женщины намесили саман и домик сложили. Сами. Ни одного мужика не было». Папе писали только хорошее – чтоб не волновался. А он в каждом письме:«Здравствуйте, дорогие мои Маруся, Валя, Вова, Гена, Гора (Георгий. –АВТ.) и маленькая Юля».Знал, как его ждут. Для них и собрал свой военный путь в трофейную тетрадку. На обложке поверх немецкого шрифта – кириллица. Воспоминания о днях войны. «Простого русского солдата».
«Жив. Помню. Люблю». О чем ставропольцы писали с фронта родным и близким 
В Невинномысске нашли забытое письмо военных лет 
Не тяните за собой обиды 
Вдова из Запорожья через 30 лет обрела могилу мужа-военного на Ставрополье