С надписью «МИР»
Елена Евдокимова, АиФ-СК: Павел, вопрос стандартный: что привело на Донбасс?
Павел Хартюн: Я Майдан на первых порах поддержал. Народ пошёл против воровской власти. Собирался на Майдан – помочь братьям-славянам. Тут выскочил Сашко Билый, о котором я давно знал – он лютовал против русских в чеченской войне. Сомнения появились. Нечисто дело, раз сотрудничают с такой сволочью. Революцию делают пылающим сердцем, а не такими грязными руками, пачкаются они потом. Взгляд у меня изменился: дело, похоже, дрянь. А товарищи мои бывшие восхваляют нацгвардию, пиарят Семенченко. Для меня на первом месте родная кровь: русские должны сохранять свою культуру, свой язык. Мы не трогаем никого – и нас не задевайте. А на Украине начался шовинизм – готовы лизать любой сапог, лишь бы он пнул русского. Потом начался Донбасс. Первый порыв был – в майке с надписью «Мир» попытаться прекратить эту славянскую бойню. Мне тогда объяснили: от силы часа два проживёшь. Ведь противостояние, непонимание достигло предела. А потом на Донбасс уехала жена – «сражаться за Русский мир». Я – следом.
– Что значит «Русский мир»?
– Это я пытался понять по дороге. В Ростове в гостинице стоит девушка восточной внешности. Спрашиваю, как зовут. – Байрат. – А родители как называют? – Байратуля. Таксиста Карена – Каренчик. Уменьшительно-ласкательные суффиксы – русские. Возможно, даже не осознавая того, что эти люди – уже часть русского мира. Он огромный, широкий, объединяющий множество людей, думающих по-русски и поступающих по-русски. Они идут рядом с нами рука об руку.
В Новороссии с нами яуты, немцы, татары, да не перечислишь всех. Нормальные честные люди, которые не смогли остаться в стороне.
Мне всё окончательно стало ясно, когда я увидел, как молотят по мирному населению, когда увидел, что остаётся после – обугленные останки детей, стариков, женщин. Наше телевидение показывает только часть того, что происходит, а надо показывать всё – все их зверства. Чтобы люди знали и понимали, что за такое призывают к ответу, отдают под трибунал. Чтобы весь мир узнал и книги об этом писали – так делать нельзя. Концентрация ненависти невероятная. Вот человек 65-ти лет. Шёл домой, и на его глазах украинский снаряд уничтожил всю его жизнь: жену, сына, невестку и внука. А мы пленных гуманно лечим, кормим, сигаретки для них находим, хотя самим бывает и поесть, и покурить нечего. Наших ребят возвращают в лучшем случае сильно избитыми, это если к армейским попадут, а если к наёмникам – те отрываются жестоко. Наёмники европейские, африканцев много, каждый третий. На какой-то «химии» боевой сидят…
– Супругу нашли?
– Конечно, узнавали друг о друге, кто где. Подразделение, в которое она попала, вслед за нами пришло под Новопавловку. Между нами было три километра, но встретиться не удалось. Дочке, которая спрашивает, где мама и папа, я объяснил, что мы сражаемся с чудовищами, у которых вынули сердце, потому они стали такими. Что с нами будет дальше, кем нас объявят в родной стране – поживём, увидим.
Полигон, голова и касса
– Наверное, Киев понимает, что Донбасса ему не видать? Вот и идёт на уничтожение всего…
– Это давно война не Новороссии. Война русского и западного мира: чья идеология сильнее, чья рука тверже. Это проба сил – кто кого. Украина – полигон, Порошенко – «говорящая голова», Коломойский – «касса» хозяев. Через него идут деньги, за которые в случае потери Донбасса придётся отвечать. Он же не свои вкладывает, да у него и нет таких денег. Территория эта манит: газ, уголь, возможно, кладбище для ядерных отходов. Так что люди, дома, школы и больницы там и не нужны. Есть на Донбассе что-то такое привлекательное, что поднимает цену вопроса, диктует продолжение военных действий.
– Скорее, это выход на Россию, которую втягивают в вооружённый конфликт. А если введут войска НАТО?
– Это вряд ли. Каждый убитый американский солдат обходится в десятки раз дороже, чем украинский солдат. Как воюют за деньги? Я за свою работу ни копейки не получаю, мы стоим за славян, а народ, который воюет за свою землю, победить нельзя. Мы духом сильнее. А в пропаганде они нас обошли – она у них злее, мощнее, отмороженнее. Заряжены ею. Как говорит мой товарищ, укропство – это вирус, поражающий центральную нервную систему, лечится только свинцом. Или принудительными работами, на крайний случай.
– Оно выгодно противникам, ведь надо успеть ещё денег выклянчить. Там, где представители ОБСЕ появляются, враги изображают тишину. Наши честнее держатся. Думаю, беженцы зря возвращаются, впереди – затяжная зимняя кампания, вялотекущая. Сейчас полегче вроде. Оружие отбили, технику.
Чем больше людей вольётся, чем больше будет участвовать с обеих сторон, тем скорее всё закончится. С Кавказа много народа воюет, говорят, много чеченцев накрыло «Градами», но о трауре в республике не слышал.
Ротный из Гамбурга
– Неизбежно сравнение напрашивается с войной против фашистов в Италии и с гражданской в России…
– Да, я часто сравниваю ситуацию с войной в Испании в 1938-м. Это тоже был полигон. После ранения перечитал «Хождение по мукам» Алексея Толстого. Страдания товарища Рощина... Офицеры, гражданская война – вроде и схожая ситуация с тем, что сегодня на Донбассе происходит. И пожалеть, и простить – нет, не могу. Тогда Донецк не бомбили, Луганск не бомбили, детей в клочья не рвали. Сколько людей пережили страшные вещи, столкнулись с такой бедой, у многих состояние жуткое. Много наших из России там, но есть и французы, американцы, немцы, которые в рядах ополчения воюют. У меня ротный – из Гамбурга…
Отвратительно, что с той стороны есть земляки. Про них мы знаем – кое-кто из Пятигорска, из некоторых других мест Старополья. Есть в «Айдаре» девушка-снайпер с Кавминвод, владеет рукопашным боем. Но честных людей в десятки раз больше, добровольцы едут со всей страны. Люди, ни разу не державшие в руках оружие, хотят сражаться за Новороссию. Когда я только приехал, у нас из 43 человек 8 умели держать оружие в руках, опыт боевых действий – у троих. Необстрелянные, неподготовленные – набор добровольцев никто не контролирует, едут люди и всё. Сами. У девчонки 19-ти лет спрашиваю – ты зачем здесь? «Хочу быть снайпером». Думала, научат быстро. Нет, это война – в лучшем случае дадут винтовку, покажут, как это работает и всё. Парням, не нюхавшим пороха, выдали оружие и они, не соблюдая никакой техники безопасности, носятся в помещении с заряжёнными стволами. Ничего, кроме контрстрайка, не видели. Готовить нужно людей, фильтровать – кого в гуманитарный батальон, кого – в санитарный. Война по многим семьям прошлась, слышал, бывает, что сын в нацгвардии, отец – в ополчении. Расколола людей война не только на Украине, но и в России.
Так хочетcя жить!
– Как ранение получили?
– Наёмники польские не отдавали тело нашего бойца. А у нас в «Рязани» жёстко – своих погибших и раненых не оставляем. Забрали, но получили ещё погибших и раненых. Танк, за которым мы гонялись, обстрелял нас. Мы одного, что полегче был покалечен, за подмогой отправили, а сами отстреливаясь, ползком – следом же «зачищать» нас идут. Я уже свои боеприпасы отдал ребятам, себе одну РГД оставил – жить хочется, что говорить, но в плен попасть ещё хуже. Видел, какими возвращают. Обошлось, забрали нас свои за пригорком. На Луганщине это было, под Новопавловкой. Совпадение такое – я же в Новопавловске жил! В Новороссию приехал – такие же дома, такие же люди… Я две войны прошёл, таких тесных отношений, как в нашей «Рязани», не было. Бывает, спорим, по углам расходимся, но мы – братья, это без пафоса.
За что сражаются? На востоке Украины погибают казаки с Северного Кавказа 
Обрести Родину. Найдут ли беженцы из Украины дорогу домой 
Скульптор из КЧР: «События на Украине – это всё «отморозки» от политики» 
Ставрополью выделят 23,5 млн рублей для обустройства беженцев 
Мы были в Чечне рабами...