Совет от Чилингарова
– Я родился в Баку. Физикой занимался со школы. Поступил в Азербайджанский государственный университет на физфак. Специализация – физика элементарных частиц. Мы были теоретиками в полном смысле этого слова. Нас интересовали исключительно фундаментальные проблемы: Вселенная, макро, микро… Казалось, что поднатужившись, мы сможем найти ответы на любые вопросы… Сегодня, наверное, это наивно звучит. Но тогда… Поколение идеалистов, одним словом. Когда Шолохов получил Нобелевскую премию, в газетах напечатали, что он все деньги отдал на строительство детского сада. После этого мы все тайком мечтали тоже получить какую-нибудь авторитетную премию, чтобы отдать её на благо людей.
Но в 82-м году государство решило, что физики-теоретики стране не нужны и нас расформировали. Половину отправили в школу учителями. Остальных – в противоградовые службы. Я попал во вторую группу, хотя града в глаза не видел. В Баку его не бывает в силу климатических особенностей. Так я оказался в Нагорном Карабахе, в мардакертском противоградовом отряде. Представьте, стоят огневые точки, военные локаторы. В качестве пушек мы использовали зенитные установки. Бабахали так, что в окрестных деревнях стёкла вылетали. С 15 апреля по 15 октября – градобойный сезон. Мы постоянно жили в горах.
Наталия Колесникова, АиФ-СК: Вы уж простите, но чем же вы, физик-теоретик, не имеющий представления, что такое град, были полезны в военизированном отряде?
– Повезло с командиром. Он меня учил всему, что знал сам. А он – специалист от бога. Ни одного градобоя на защищаемой территории не допустил. Когда я задумался об аспирантуре, никак не мог понять, куда мне надо. А потом увидел по телевизору Артура Чилингарова. Не смейтесь, но я обратился к нему за советом. Написал письмо, изложил ситуацию. Он мне ответил: «Вам – в Нальчик, во Всесоюзный геофизический институт (ВГИ)». Это был центр противоградовых исследований в Советском Союзе.
Конкуренты вызывают дождь
– Как и когда это направление стало развиваться в стране? Когда? И насколько эффективно можно бороться с градом?
– В 60-х годах молодые физики Кабардино-Балкарского университета во главе с Георгием Сулаквелидзе начали разрабатывать эту тему. За рубежом какие-то исследования велись, но наши продвинулись дальше всех. Они предложили метод воздействия на градовые облака, эффективнее которого нет до сих пор. Он основан на принципе конкуренции. Как образуется град? В облаках есть естественные частицы, на которых скапливается конденсат. Получаются редкие крупные образования. Идея в том, чтобы ввести в облако искусственные частицы, которые возьмут на себя часть влаги. Тогда облако прольётся на землю дождём, а не ледышками. В качестве реагента используют йодистое серебро.
– Неужели за полвека ничего нового не придумали?
– Ищут. Но пока без особых успехов. Тем более что сегодня облака так, как раньше, уже не исследуют. В советское время в грозовые облака залетали самолёты с лабораторией на борту. Прямо изнутри собирали информацию, измеряли, отслеживали. К сожалению, несколько таких вылетов закончились трагически. Самолёт ведь в облаке просто изрешетить градинами может. Такие исследования запретили.
Эффект бабочки
– А что сегодня?
– Сегодня служба есть. Проблема в финансировании. Мы работали, не думая о деньгах. Была задача – не пропустить град. Если для этого нужно было выпустить тысячу снарядов, мы это делали. А сейчас что? Эти ребята каждый раз вынуждены думать – могут ли они себе позволить сразу расстрелять годовой запас? Бабахнут пару раз, а мы потом убытки от градобоя подсчитываем. Да, содержать противоградовую службу недёшево. Снаряды, лаборатория, самолёт. Но в итоге это дешевле, чем ущерб от стихии. Если бы государственные деятели понимали, какие возможности у этой службы… По-хорошему, можно ведь перераспределять осадки. В конце 80-х – начале 90-х мы, сотрудники ставропольского филиала ВГИ, это и делали. Пригоняли облака в засушливые районы края. Был даже такой случай – чуть не стали миллионерами. Помните 90-е? Все хотят зарабатывать, появились первые миллионеры… Один знакомый предприниматель каким-то образом вышел на шейха ОАЭ с предложением: мол, российские учёные в вашей безводной пустыне дождь устроят. На что шейх ответил: «Если хоть одна капля упадёт мне на плечо, я озолочу ваших специалистов. Везите». Мы погрузили наш огромный локатор в самолёт, прилетели в Эмираты. Там приезжаем на военную базу в Абу-Даби, разгружаемся, монтируем оборудование. Смотрим, а там такие же облака, как в Ставропольском крае. Мы из таких дождь сто раз вызывали. Ну, обрадовались, говорим: будет вам дождь, дайте самолёт. А шейх ни в какую: не дам борт, мало ли что может случиться, пригоняйте свой. В общем, на том всё и закончилось: из-за финансовых проблем и бумажной волокиты не удалось пригнать российский самолёт.
– Роберт Гургенович, а насколько вообще можно верить прогнозу погоды? Ну, согласитесь, бывает, передают, что весь день будет сухо и ясно, а через пару часов ливень стеной. В Японии, я слышала, синоптиков за такие ошибки штрафуют.
– Ну как можно штрафовать за то, чем мы управлять не в силах? Никто ведь до сих пор не может точно сказать, как образуется обычная снежинка! Представляете?! Есть холод и водяной пар, вместе они создают совершенную кристаллическую структуру. Второй такой не найти во всей Вселенной! Или как возникают морозные узоры на окнах? Тоже нет ответа. На разных поверхностях из ничего получаются схожие рисунки. А позёмка? Метёт-метёт, и невозможно предсказать, где возникнут завихрения. Мы не можем описать, как падает одна-единственная дождевая капля. И тем более очень мало знаем об электричестве в атмосфере. Молнии, шаровые молнии – это загадка для учёных. Видите, что получается? Уравнение с множеством неизвестных. Плюс теория эффекта бабочки. Один взмах крыла бабочки где-нибудь в районе Амазонки может стать толчком для изменений в природе, которые в конце концов отзовутся, например, землетрясением у берегов Японии. Я думаю, что когда-нибудь эта физика откроется человечеству. Просто пока мы к этому не готовы.
У серого неба разные оттенки 
КВНщик Павел Козмопулос: «Пусть не слышу КВН, но я им живу»