Станислав Скоробогатов
«Черно-белая фотография уходит в историю вместе с эпохой. И, наверное, уже никогда не вернется. Осталось так немного последних могикан, которые могут познакомить молодёжь с этим искусством. Ведь подростки, может, даже и не видели, как она выглядит, не знают корней. Плохо уйти, так ничего и не сказав потомкам».
С этих слов началась наша беседа со ставропольским фотографом, членом Союза фотохудожников России, участником более 86 отечественных и международных выставок и конкурсов Станиславом Скоробогатовым. Станислав Алексеевич увлекается фотографией 55 лет и, стремясь полностью контролировать процесс получения снимка, делает всё своими руками. Снимает в основном на широкую черно-белую пленку и за полвека перепробовал много жанров – от макро до событийного репортажа. Остановил свой выбор все-таки на пейзажной фотографии. «Тихие, простенькие пейзажи меня трогают больше всего. И вправду, «у природы нет плохой погоды». Много лет был туристом, скитался по горам, приходилось и под градом снимать. Горы – моя излюбленная тема, но много пейзажей снято и в самом центре России, в Ельце, например», – говорит мастер.
Чего не достигнет «цифра»?
До 12 октября в Ставропольской государственной краевой универсальной научной библиотеке им. М.Ю. Лермонтова экспонируется фотовыставка Скоробогатова «Притяжение точки». Дело в том, что большинство оригинальных отпечатков Станислава выполнено в особой технике точечной печати. Этот способ позволяет добиться невероятной резкости и высокой детализации изображения, что, впрочем, сразу и бросается в глаза в его работах. Но способ мало распространен в силу своей технической сложности. Чего, по мнению мастеров старой закалки, не сможет никогда достигнуть современная цифровая фотопечать.
– Станислав Алексеевич, не обидно: раньше фотографы были на вес золота, скажем, штучный товар, а сейчас любой может взять в руки цифровик и пойти снимать что хочет, а потом подправить в дизайнерских программах?
– Согласен. Как и многие закоренелые традиционники, «цифру» я не хотел принимать. И сейчас еще «чайник» в этом. Ведь раньше мы не только снимали, но и печатали своими руками. А сегодня то, что я получаю на экране монитора и то, что мне отпечатывают в фотосалоне, – две большие разницы. Теряется смысл, когда мы берем фотоаппарат с большим разрешением, а получается в итоге разрешение всего 300 точек на дюйм. Сводятся на нет все усилия фотографа. Классическая галогенсеребряная фотография – это классика, химия и вдохновение. А цифра, наступающая ей на пятки? Нажмёшь на кнопку – и всё. Даже диафрагму не выставляешь, всё за тебя решает фотоаппарат. Создатель находится в большой стороне от процесса, а это огромный минус. Ну а плюсы – тоже есть. Недавно снял природу, и все шероховатости потом убрал на компьютере. «Эх, – вспомнил я, – раньше ведь это стоило мне как фотохудожнику огромного труда и немыслимого количества контратипов, а теперь...»
Здесь же много вещей, которые нужно делать при съемке. Задаться целью: для чего ты снимаешь? Нужно иметь представление о художественном образе.
– И что же для вас художественный образ?
– Это та главная мысль, которую автор несёт зрителю. И хорошо, если эта мысль есть. А когда её нет? Придёт молодой сноб на выставку и скажет: «Да у вас здесь одни фотообои». Например, каков художественный образ в литературе? Ярчайший пример создан Пушкиным в его «Анчаре»: «В пустыне чахлой и скупой на почве, зноем раскаленной, анчар, как грозный часовой, стоит один во всей вселенной. Природа жаждущих степей его в день гнева породила. И зелень мертвую ветвей, и корни ядом напоила». Иногда это аллегория, как у Лермонтова: «Ночевала тучка золотая на груди утеса-великана». Мы же явственно чувствуем драму человеческих отношений в этих образах.
О болевых моментах
На самой презентации выставки фотограф рассказал посетителям на примере одной из своих фотографий, как он пытается донести до зрителя мысль, идею. Была случайно на пустыре снята ни к чему не обязывающая картинка со множеством врытых в землю резиновых шин. Скоробогатов переснимал «пейзаж» с самых разных ракурсов, но всё было не до лирики, пока в кадр не попали черные тучи на небе.
– Как писал Гайдар в сказке «Всё бы хорошо, да что-то нехорошо». Удалось найти правильное решение. В результате фотография была выставлена в Москве, на ВДНХ, под названием «Всходы». Хотел этим сказать: «Люди, если не примете мер, продолжите так обращаться с природой, экологией, в будущем возможны и такие вот резиновые всходы вместо живых деревьев и цветов. (Прямо как у В. Цоя в песне «Я сажаю алюминиевые огурцы на брезентовом поле». - Авт.)
– А насколько название важно для фотографии?
– Хорошее фото в названии не нуждается. Но это идеал, который бывает редко.
– По всему видно, Станислав Алексеевич, что, фотографируя, вы ищете болевую точку в обществе, на которую можно надавить?
– Нет, чего я не ищу – так это болевых точек. Никогда я не делал фото, чтобы кому-то специально понравиться. Я всегда для себя был самым строгим судьей, нет хуже критика, чем я сам. И, за редким исключением, каждую фотографию я переделывал, доделывал. Повторюсь: я использую фотографию, чтобы выразить свою мысль. И если мои и интересы общества совпадают – так получается. Я себя от общества не отделяю, но и не снимаю в угоду социуму. Вот поэтому приходится ковырять, переснимать, добиваться смысла и художественного образа.
– А почему только черно-белые фото? Цветная фотография вас не трогает?
– Когда были немецкие цветные пленки, я очень и этим увлекался.
Удивительным образом беседа о фотографии, технике и теории у нас переросла в вопросы более философские.
Станислав Алексеевич неожиданно продолжил:
«К самому доброму, лучшему и человечному – дорога к храму – может быть и через фотографию. Я хотел напомнить это зрителям. Ведь с чего начались все неприятности человечества, помните? Нельзя топить ближнего. Все мы потомки Каина с вытекающими отсюда последствиями, недостатки нашего предка сказываются в каждом из нас – в характере, поступках, отношении к людям. Это была такая провокация Бога, когда он дары Авеля принял, а Каина нет. Всевышнему важно было нас людьми сделать. И искать каждый должен свой путь, чтобы не свалиться в пропасть».
Красный террор на Ставрополье – «Безумие во имя утопии» 
Украденные сенсации: кому нужны находки краеведов