В конце декабря прошлого года отмечалось 95-летие дальней авиации.
Эта дата неразрывно связана с именем Игоря Сикорского, русского авиаконструктора, создателя первого в мире тяжелого четырехмоторного самолета "Илья Муромец".
После 1917-го Сикорский вынужден был оставить родину. В США была создана авиакомпания, носящая его имя, здесь родились его четыре сына... О своем отце нам рассказал приглашенный на торжества один из его сыновей Николай Игоревич Сикорский.
"Илья Муромец" - продукт характера отца"
- Насколько известно в США имя Игоря Сикорского?
- В Америке отца знают как "родителя" геликоптера (вертолета), дело это продолжается, многие и не знают, что Сикорский первым создал тяжелый самолет. Его имя нередко стоит в списке самых известных авиаконструкторов мира, о нем пишут книги в Америке, называют "ласковым гением", потому что он был очень спокойным, выдержанным, никогда не повышал голос ни на кого и ни при каких обстоятельствах. Папе посвятили солидную выставку в "Смитсоне", всемирно известном научно-исследовательском музейном комплексе США.
- Что вы знаете о создании легендарного "Ильи Муромца"?
- "Илья Муромец" - это был продукт его характера. Тогда таких тяжелых самолетов, способных перево-зить людей и грузы, в мире еще не строили.И вопрос создания такого самолета не мог решаться количеством двигателей. - Машины в принципе тогда были несовершенны, опасны для пилота. Нужны были принципиально новые решения.
Когда отец встретился с Шидловским (известный русский промышленник - Ред.), он твердо сказал ему: "Я сделаю модель и докажу, что это возможно". И доказал. Вот вам русский человек, русский характер! Отец бросил Россию вперед на годы.
- Как отец отзывался о России, что он рассказывал о своей родине?
- Очень высоко ценил русскую музыку, литературу. Он всему учил нас своим примером, дома всегда говорили на родном языке. Мы дружны с братьями, и всем нам отец передал свою любовь к России. Папа много рассказывал о зарождении авиастроения в России, говорил, насколько вообще русский народ талантлив. Отец знал и уважал авиационную технику России. И авиарывок, я думаю, в России возможно повторить. Мы часто говорили с ним об этом.
- Известно, что ваш крестный отец Сергей Рахманинов дал Игорю Сикорскому деньги на открытие дела. В наше время такое возможно?
- Я должен ответить так - возможно, если вы найдете Рахманинова. Людей таких качеств как Рахманинов и Сикорский.
Должен вам сказать, мы голодали первые годы жизни в Америке, у нас был крошечный домик, но даже его не на что было отапливать. Первая встреча с Рахманиновым произошла именно в то время. Мама с восхищением описывала его первый визит, это было незабываемо. Подъехала черная машина, кажется, это был роллс-ройс. Из нее вышел огромного роста человек. У него была электрическая муфта, большая пушистая - музыкант берёг свои руки. Они очень долго беседовали с папой. После отъезда Рахманинова мои родители обнаружили оставленные им деньги и смогли купить еду, уголь. Это было типично рахманиновское, он был таким всегда. Во все времена. И потом был тот известный случай с финансами на развитие дела. Сергей Рахманинов сделал это не ради того чтобы разбогатеть, а чтобы помочь. Позже он стал членом администрации компании "Сикорский", как символ, тем самым оказав громадную поддержку. Не только деньгами, но и своим именем.
- А как относились к музыке в вашей семье?
- Музыка играла большую роль и в созидательной деятельности отца. Почти каждый вечер он слушал музыку, очень часто Рахманинова. Без света молча ходил по комнате. Музыка стимулировала его мозг. Инженерные идеи приходили, изобретения рождались под влиянием музыки. Это я точно могу сказать. Говорят, в России он играл на балалайке. Дома - на рояле. Он не читал по нотам, импровизировал. Мне кажется, абсолютно точно, что отец был способен создавать музыку. Однажды сказал мне (об этом я никому еще не говорил): "Знаешь, Ники, я стал бы музыкантом или врачом, если б не пошел в авиацию".
- Имя Рахманинова повлияло на ваш жизненный выбор?
- О явном влиянии сказать не могу, но в семье было громадное уважение и любовь к нему. Моя мама очень хотела, чтобы я занимался музыкой. Заниматься начал поздно, в 11 лет. Я не особо верил в свой талант, но очень хотел играть на скрипке. Я вставал очень рано, 3,5 часа упражнялся утром и 3 часа после школы. Некоторого совершенства достиг и играл позже во всех лучших симфонических оркестрах нашего штата. Я играл с известными исполнителями, на великолепных инструментах, на коллекционных Гварнери и Амати.
- Произведения Рахманинова доводилось исполнять?
- Да, я готовил большой важный концерт, назначенный на март 1945-го, а в 1944-м меня "цапнули" на военную службу. Звание у меня было очень низкое, нужно было "пушечное мясо". Я служил в пехоте, меня готовили как стрелка. Отмечали за меткость. Большинство солдат отправляли на Японию, меня - в Европу. Из-за русского языка. Это было в то время, когда наши войска должны были встретиться. Когда мы шли на Берлин, нам сказали, что русские уже там. И мы ждали, видимо, было решение в верхах не мешать. Нас было всего несколько сотен американских солдат, вошедших в Берлин после русских. Я был в числе первых, кто встретился с ними.
За Сталина, за Трумэна
- Какое впечатление произвели наши солдаты? Ведь вы впервые за пределами США встретили русских...
- Я могу открыто с вами говорить? Должен сказать, солдат всегда поймёт солдата. Первая встреча случилась так - я просто топал по Берлину. И русские офицеры услышали русский разговор от американца. И пригласили к себе. Устроили пир: тост за тостом - за Сталина, за Трумэна, за всех генералов. За всех полковников и рядовых выпили. Что пили? Водку! Ко мне подошел потом один из главных офицеров и, по-дружески положив руку на плечо, спросил - почему вы хотите напасть на нас? Я смотрю - на его глазах слезы, он плакал по-настоящему. Мы больше войны не хотим, говорю я, никто не станет воевать с Россией, никто не посмеет. Но он все повторял - "это будет, будет, мы окружены капитализмом со всех сторон, вы на нас нападете".
- Каково сегодня отношение американцев к России?
- Я очень рад, что вы об этом спросили. Россию перестали бояться. Без сомнения, все-таки вы продолжаете развивать превосходные военные самолеты, русская техника на высоком уровне. Но теперь мы переболели, пересилили эту боязнь, портившую отношения между нами. И конечно, после 90-х, я должен сказать, нравится вам это или нет - перестройка, капитализм - страна совершенно изменилась. А в Америке, мне кажется, даже не подозревают, насколько развилась Россия, как выросла и чего достигла. И производит впечатление богатой, сильной, уверенной в себе державы. Я здесь второй раз. Видел Россию в 1989 году, потому могу судить о переменах - они слишком явные.
- Что больше всего понравилось вам в России?
- На первом месте - изу-мительная теплота русского народа. Скажу вам, когда развивается техника, быстро растет благосостояние, люди в определенной степени теряют душу. У них нет времени друг на друга, на взаимное тепло и обмен мнениями. Русские эмигранты часто удивляются в США - почему люди здесь так мало общаются? Идут домой и смотрят телевизор. А в России, как мне кажется, по крайней мере, видят друг друга, чувствуют друг друга и любят друг друга. И это большая разница. Я веду к тому, что вам надо дорожить этим, беречь и сохранять этот редкий дар души.
На Кавминводах – выставка микроминиатюр 
«Человек с мешком земли» побывал на Ставрополье 
Прямо в космос. Как ставропольцы провожали в полет Юрия Гагарина 
В коллекции пятигорчанки собралось более тысячи изображений кошек