170 лет назад, 15 августа 1839 года, перестало биться сердце поэта - декабриста Александра Одоевского.
Он скончался от малярии в укреплении Псезуапе на черноморском побережье. Ныне это курортный поселок Лазоревское неподалеку от Сочи. Тогда же там не было никаких пляжей. Шли жестокие бои. Известно, что через несколько месяцев после смерти ссыльного князя могила его была уничтожена горцами, захватившими русский лагерь.
Но тем не менее Александр Одоевский весьма романтично вписался в историю Ставрополья и Кавказа. Всего два года он провел в этих почти что диких краях, но оставил о себе добрую память в письмах и мемуарах товарищей по несчастью. А Михаил Лермонтов даже посвятил ему стихотворение, скорбя о безвременном уходе старшего друга.
Они познакомились в Ставрополе в 1837 году. 12 лет Одоевский провел на каторге в Сибири. Благодаря хлопотам и заступничеству родственника, блистательного дипломата
А. С. Грибоедова его переводят на Кавказ. Лермонтов оказался здесь, попав в опалу после стихотворения "На смерть поэта", ведь в роковом 37-м был убит на дуэли А.С. Пушкин. И надо же такому случиться, что осенью того же 37-го решил посетить Ставрополь и самодержец Николай I.
И вот одна из легенд Большой Черкасской улицы (теперь проспект К.Маркса) - тогда главной магистрали столицы Кавказской области. Ссыльные декабристы вместе с М.Ю. Лермонтовым с особым волнением ожидали прибытия царя. Они собрались на балконе гостиницы П.Найтаки и наблюдали за процессией, движущейся в окружении горящих факелов. Вдруг А.Одоевский выкрикнул древнеримское обращение гладиаторов к императору: "Здравствуй, Цезарь, идущие на смерть приветствуют тебя!". Его насильно затащили в комнату, а "милый Саша", заливисто смеясь, уверял присутствующих, что никаких последствий у его проделки не будет, поскольку и "в России полиция еще не научилась по - латыни".
В тот вечер он смеялся, а между тем тяжелые предчувствия нахлынули на Одоевского на подступах к Ставрополю. В небе появился журавлиный клин. "Приветствуй их", - попросил декабрист М. Назимов. Вдохновенным экспромтом полились пронзительные строки: "Куда несетесь вы, крылатые станицы..." В один миг тридцатипятилетний поэт увидел завершение своего жизненного пути:
"...Не тем ли, после бурь,
Нам будет смерть красна,
Что нас не Севера угрюмая сосна,
А южный кипарис
Своей покроет тенью?".