Так говорят жители Беслана, спустя пять лет после трагедии.
Уютный провинциальный Беслан встретил меня ярким солнцем.
Пока шла к зданию местной администрации, думала: "Почему именно Беслан? Какая дьявольская рука пометила этот город, ведь подобных на карте тысячи и тысячи?" Ответа нет. Можно только предполагать...
Чувство беды
Аудиенцией первые лица Правобережного района меня так и не удостоили, ссылаясь на занятость. Зато познакомилась с замечательным человеком - Батразом Едзиевым, замглавы АМС г. Беслана. Он и со временем не посчитался, и пообещал всевозможную помощь.
Батраз, коренной бесланчанин, пять лет назад работал помощником председателя Правобережного райсуда и хорошо помнит то сентябрьское утро.
- Первая мысль была: с нами подобного быть не может. Это где-то в кино, кадры ужасной кинохроники... Почему Беслан? Думаю, потому, что наш регион был самым стабильным на Кавказе, поэтому его и выбрали.
Боюсь лишний раз расстроить вопросом: "Из вашей семьи никто не пострадал?"
- Нет, но тогда для меня было неважно, есть ли там кто-то из родственников. Было общее чувство беды.
При встрече с горожанами эта тема вставала постоянно: "Залечивают ли годы раны? Ведь жизнь берет свое: играют свадьбы, рождаются дети..." Но каждый говорил одно: "Даже если я не был заложником, боль настолько огромна, что проникла во все клеточки организма и будет с нами, пока мы живы".
"Мы ничего не понимали..."
Вместо разрушенной, московские строители в сжатые сроки на федеральные деньги построили две школы-близнецы: по ул. Коминтерна (так она и проходит по документам, и там остался учительский костяк) и N8 по ул. Ленина. Красавица-школа на ул. Коминтерна видна по трассе издалека. Просторное, светлое, это здание - противоположность старому, которое виднеется сквозь зелень по другую сторону трассы.
В школе меня ждет завуч по воспитательной работе Елена Касумова. В трагические дни она тоже была ТАМ. Вместе с сыном Тимуром. Спрашиваю о страшном дне.
- Я только взяла микрофон, чтобы начать праздничную линейку, и вдруг появился боевик в маске. Мы ничего не понимали, как в страшном кино. Все бежали в спортзал, сломя голову, усаживались там спинами друг к другу. Чувство страха руководило нами, и если бы нас было две тысячи человек вместо одной, мы бы все равно поместились. Зал за 10 минут минировался очень профессионально. Но окончательно ужас обуял только тогда, когда меня выпустили в туалет, и я увидела, во что они превратили школу.
- Как вели себя дети?
- Очень достойно. На третий день у них начались галлюцинации. "Пойдем, тут за углом живет дедуля. Попросим у него воду", - и идут... Взрыв прогремел внезапно, как будто нас окунули в горячую печь. Я подняла глаза и увидела своего сына, который передвигался к окну. Схватила его и прозвучал второй взрыв... Потом увидела ноги, много ног, которые перепрыгивали через окно. Как я перелезла, почти не помню. Мы бежали, бежали до самых гаражей, не обращая внимания на выстрелы.
В выпускном классе Елены Касумовой - 28 человек, из них 22 бывших заложника. Дети теракт почти не вспоминают. По крайней мере, стараются. Но на каждом последнем звонке на линейке называются имена погибших. На могильные плиты надеваются ленты, выпускаются белые шары...
В чем сила?
Люди понемногу приходят в себя. Елена вспоминает чудесные поездки за границу, которые были просто спасением. С ней соглашается и Ольга Власкина, учитель физики с 26-летним стажем, которая тоже вместе с двумя детьми была в заложниках. У Оли "интересная" ситуация: ей полгода пришлось опровергать заключение врачей, что ее дети, просидевшие в заложниках три дня, оказывается, вышли из ада с "без вреда здоровью". И это не единственный случай. "Руки - ноги" на месте, а о психологическом состоянии, которое может быть посерьезнее физического увечья, кто подумал?
Спрашиваю у Елены про успехи детей: на память пришла Зарина Азиева, пятиклассница, чудо - ребенок.
- Вот бы Злата порадовалась...(Злата Азиева, учительница по информатике, погибла в теракте. - Авт.) Сейчас Зарина живет с папой, бабушкой и тетей, а Злата смотрит на нее с небес.
- Нас спасло то, что мы были вместе, - подводит черту под нелегким разговором Елена.
В школе по ул. Коминтерна создан музей. В центре - макет бывшей школы, над ним парят ангелы. По стенам - фотографии, много фотографий, 334. Погибшие бойцы "Альфы" и "Вымпела", родители, учителя, дети... От пристальных взглядов охватывает дрожь.
На месте школы предполагается построить храм. Загвоздка в том, что в заложниках были и православные, и мусульмане. Пока спортзал накрыли крышей, и оставили все, как есть.
Мы с Георгием Дзусовым направляемся в старую школу. Здесь зияют проемы окон, стоят обожженные балки - немые свидетели тех страшных дней... В центре - православный крест, кругом - вода в бутылках, о которой так мечтали измученные люди, и фото на стенах: еще живые, улыбающиеся, родные...
Георгию огромное спасибо. Он очень достойно помог мне в поездке по Беслану. Его четверо ребятишек уехали отдыхать в Анапу вместе с женой Еленой Бзиевой. А Георгий за время нашего пути рассказал историю своей семьи.
- Мы с женой и детьми жили в Карачаевске. У Лены в Беслане оставались мать и брат с семьей. 1 сентября 2004 г. их старший сын Рома пошел в первый класс в ту самую школу. Его мама сгорела сразу, а отец был тяжело ранен и погиб в аварии при перевозке его в больницу Кисловодска. Сам он, раненый и обожженный, во время взрыва смог убежать к тете Симе, работнице столовой, и она спрятала мальчонку в котле.
Со своей матерью Елена провела по больницам два года, все так надеялись на чудо! Но мама скончалась в 2006 г. Она, Таисия Бзиева - Дауева, и учитель Елена Авдонина - последние жертвы теракта.
Георгий принял решение взять племянников к себе, но фамилию сохранить. Так принято в Осетии, род должен продолжаться.
Расспрашиваю о компенсациях: семья живет в хрущевке. Деньги разошлись на лечение, а мальчикам, как сиротам, квартиры при распределении "не хватило".
Ходим по кладбищу. Кругом - человеческое горе. Георгий подходит к родным могилам, по-хозяйски поправляет венки, смотрит, где разрушается камень... "На днях приду сюда, все сделаю", - говорит мужчина.
Не хватает ни слов, ни эмоций, чтобы передать ту необыкновенную теплоту, которую я почувствовала в Беслане. Он стал мне родным. Живи и цвети, южный город! Ты стал символом горя, но благодаря тебе мир понял, что настоящая сила - только в единстве.