«Честных и добросовестных сотрудников надо поддерживать. Им сегодня нелегко. С одной стороны – оптимизация, с другой – служба в усиленном режиме», – говорит ветеран органов внутренних дел Иван Божко, в октябре ему исполнилось 80 лет.
Менты или герои?
Марина Тимченко, «АиФ-СК»: Иван Григорьевич, вы в органах с 1959 года. 56 лет назад к милиции было другое отношение. Человека в погонах воспринимали как защитника. Как и почему герои через полвека превратились в ментов?
Иван Божко: Тогда многое по-другому воспринималось. Война только закончилась. Восстанавливали страну, наводили порядок. Повышению качества работы милиции уделяли особое внимание. Пошили форму. Снимали фильмы, где воспевали героизм и честность сотрудников милиции. Народ верил, шёл. На службу поступали лучшие.
А потом начался развал. Рыба сгнила с головы.
Много было непродуманных решений.
Да и сейчас некоторые действия мне непонятны. К примеру, закрыли вытрезвители, спецприёмники. Большая ошибка. Значительно сократили вневедомственную охрану. Зачем? Служба работала самостоятельно, на хозрасчёте.
Нет же, личный состав влили в общий штат МВД РФ, посадили на госбюджет, а потом начали кричать, что полицейских слишком много, надо сокращать. Я считаю, это вредительство.
– А сами люди изменились? Отличается ли сегодняшний полицейский от милиционера образца 1959-го?
– Раньше служили, как говорил Суворов, не за страх, а за совесть, хоть зарплата была маленькой. А потом потянулись «позвоночники» (по звонку сверху. – Ред.). Это плохо сказалось на работе. Отношение к службе стало менее серьёзным.
– Что делать?
– Надо тщательно подбирать и расставлять людей, проверять, чтобы претендент был действительно преданным, а не шёл в полицию на перекрёстке подрабатывать.
Меры сейчас принимаются. Зарплату повысили. Был недавно в нашем ОМОНе: им удалось избавиться от текучки, кадровый состав стабилизировался, молодёжь пришла хорошая, интересно работать.
Не занимали, не воровали…
– Вы много лет проработали в Георгиевске, в ОБХСС. Ловили жуликов. Неужели никто не пытался «договориться»?
Мне достался самый сложный участок – спекулянты. Как только я заходил на рынок, по рядам летел шёпот: «Атас! Шляпа идёт!». (Я тогда шляпу носил, и за мной у местной шпаны закрепилось такое прозвище.) И спекулянты гурьбой бежали с рынка через другие ворота. Сделать меня сговорчивее пытались не раз. Однажды кто-то подскочил, сунул в карман плаща деньги и убежал. Сдал всю сумму дежурному.
Когда второй раз попытались тот же трюк провернуть, поймал за руку, привёл в отделение, составили протокол.
– Трудно сопротивляться соблазнам. Иногда перевешивает желание жить хорошо…
– Я получал зарплату 87 рублей, жена – 57. И как-то жили, детей растили. Не занимали, не воровали. Всегда, правда, делали запасы на зиму. Я из большой крестьянской семьи, хозяйственный.
Когда переехали в Ставрополь (я перешёл на работу в уголовный розыск), обзавелись дачей. Выращивал лук, чеснок, огурцы, помидоры...
– Дачные воры ваш участок, наверное, стороной обходили.
– Одного поймал сразу. Созрели кабачки, поехал собирать, смотрю, меня кто-то опередил уже. Изучил следы – сосед. Пристыдил его. И больше на мои урожаи никто не покушался.
Кто живёт в сарае?
– Реформа в органах внутренних дел идёт уже не первый год. А в сводках всё ещё хватает историй с участием полицейских.
Вот, к примеру, в думе настаивают, что проверки надо проводить не чаще, чем раз в три года. А почему они этого хотят? Да потому что вопреки закону у всех у них есть свой бизнес. О себе заботятся. А что такое проверка раз в три года? При желании и за два года можно много наворовать, уехать за бугор, и ищи ветра в поле. Космодром строят – воруют, Сочи к Олимпиаде строят – воруют. За приключениями Сердюкова и Васильевой вся страна следила. Вышли сухими из воды. Но ведь народ-то всё это видит. Меня воспитывали в любви к Отчизне, к своему народу. А сейчас чему учат на таких примерах? Всё это отрицательно сказывается на моральном климате. Во главе угла – собственные интересы и плевать на остальных. Даже на собственных родителей. Недавно столкнулся с дикой историей. Дочь уговорила мать продать квартиру: добавлю, купим побольше, будем вместе жить. Добавила. Купила. Живёт. А мать осталась без крыши над головой, по знакомым мыкается.
Или вот другой случай. Мой ровесник обращается в Совет ветеранов: как встать на учёт в качестве участника войны? Но позволь, какой же ты участник? Я – 1935 года рождения и ты. Нам по десять лет было, когда закончилась война.И не только у молодых поменялись ценности. Последние девять лет работаю в Совете ветеранов. Приходит ко мне заслуженный пожилой человек: как квартиру получить – живу в сарае. Как так? У тебя же трёхкомнатная, плюс девять соток, на которых ты построил двухэтажный дом? Выясняется, квартиру разменял, что-то переписал на родственников, что-то сдаёт. Ну разве так можно?
Лишь бы себе ухватить, о других не думают. А ведь рядом – молодой сотрудник с двумя детьми, мыкается по съёмным квартирам. Его надо обеспечить и поддержать, чтобы честно служил, чтобы другие видели, что государство заботится, и тоже шли сюда работать.
– Связи с профессиональным сообществом вы не теряете. Что сегодня волнует ставропольских полицейских?
– Работать тяжело. Из-за пресловутой оптимизации нагрузка выросла. Из наряда – в наряд. Последние восемь лет ставропольская полиция живёт в режиме усиления. После дежурства положено два дня отдохнуть, а не получается: с одной стороны – оптимизация, с другой – усиление. Такие вот ножницы.
Раскрыто 9 тысяч преступлений. Полиция Ставрополья отчиталась за полугодие 
«Сбежал и умер». Глава полиции по КЧР о самых громких делах 
У серого неба разные оттенки