Защита прав человека и Кавказ порой трудносовместимые понятия

Защита прав человека и Кавказ  – «две вещи несовместные». Такой стереотип в головах многих жителей СКФО.

В Кабардино-Балкарии, к примеру, уже больше десяти лет работает республиканский правозащитный центр. Что больше всего волнует сегодня местных борцов за права человека? Об этом мы беседуем с руководителем этой организации Валерием Хатажуковым.

От войны к миру

– Валерий Назирович, не жалеете о том, что выбрали такую непростую стезю? На Северном Кавказе с правами человека, наверное, ещё хуже, чем в других регионах…

– Сама жизнь подтолкнула к этому. Я – историк по образованию, карьеру начинал с научной работы. Но в конце 80-х – начале 90-х попал в кабардинское национально-демократическое движение. Это плавно перешло в правозащитную деятельность. Конечно, стезя непростая, ведь порой сталкиваешься с вопиющими фактами. Похищения людей, судейский произвол – частые явления на Кавказе.

– Вы – инициатор создания республиканской комиссии по адаптации боевиков. Она работает уже два года. Результаты есть?

– Да, такая комиссия в КБР есть. На бумаге. Я, к сожалению, в неё не вхожу. Думаю, если спросить об этой комиссии у случайных прохожих, большинство ответят, что ничего о ней не слышали. Был такой казус: один из членов комиссии даже не знал о том, что… он в неё входит. В других республиках СКФО работа аналогичных структур видна. В Дагестане, по моим данным, более 80-ти бывших боевиков вернулись к нормальной жизни, в Ингушетии – свыше 60-ти.

– И ничего нельзя изменить?

– Надеюсь, можно. Представитель врио главы республики Юрия Кокова недавно внимательно изучил мою программу по этому вопросу. Посмотрим, что изменится.

– Что же вы предлагаете?

– В последнее время ситуация такая: примерно раз в два года создаётся впечатление, что с боевиками покончено навсегда. Но они, как птица Феникс, возрождаются уже с другими лидерами.

К моему большому сожалению, фундаментальных исследований проблемы вовлечения молодёжи в бандформирования до сих пор нет. Только слабостью экономики в нашем регионе этого не объяснить. Нужны специальные исследования, инициированные государством. Я знаю немало парней из вполне благополучных и небедных семей, которые оказались по ту сторону баррикад.

– Были в вашей практике случаи, когда в боевики записывали огульно?

– Знаю немало тех, кто попал в «чёрные списки», не будучи членом террористического подполья. Одному такому юноше я даже помог уехать из республики.

Случилось это после того, как в исламистское подполье попал его брат. Полиция пыталась на основании этого факта уличить парня в пособничестве экстремистам.

Что касается борьбы с НВФ, то одних силовых методов, увы, недостаточно. Я убеждён, что куда эффективнее профилактическая работа, важной частью которой как раз и являются комиссии по адаптации боевиков. На мой взгляд, возглавлять такую структуру должен не один человек, как сейчас, а два: представитель правительства республики и уважаемый общественник.

О комиссии нужно широко информировать, в её работе должны участвовать все, в том числе глава региона. «Круглые столы», семинары, встречи с родственниками боевиков, публикации в СМИ – все ресурсы нужно использовать.

А что касается нашего правозащитного центра… Мы, конечно, по мере своих скромных сил стараемся помочь тем, кто хочет выйти из НВФ. Но у нас не всегда хватает возможностей для этого.

– Вы говорите: не хватает возможностей. Но к вам часто идут, отчаявшись отстоять свои права в государственных органах. Неужели судебные тяжбы – единственный способ восстановить справедливость?

– Чем чаще люди обращаются в суды, тем лучше! Да, произвола хватает, тем не менее ситуация медленно, но меняется к лучшему. Главное – самим гражданам нужно не молчать, а действовать.

Верните выборы!

– В конце прошлого года республиканская прокуратура едва не причислила вас к иностранным агентам, выдав предостережение. На каком основании?

– Такое основание дал республиканской прокуратуре ФЗ «Об иностранных агентах», который, кстати, оспаривается сейчас в Конституционном суде РФ.

По логике нашей прокуратуры выходит, что всякий, кто пользуется иностранными грантами, – «их» агент. А как же факт, что из нескольких российских фондов, в которые мы обращались ранее за помощью, нас ни один не поддержал? Вышеупомянутое предостережение прокуратуры мы оспорили в суде. Он полностью согласился с нашими доводами и обязал прокуратуру отозвать его.

– Почти везде на Северном Кавказе, в том числе в КБР, отменили прямые выборы глав регионов. Откат назад?

– В первую очередь, отмена прямых свободных выборов – это дискриминация, нарушение наших конституционных прав. Почему кто-то решил, что Кавказ до выборов не дорос?! Каким бы сложным ни был этот регион в социально-экономическом отношении, здесь хватает образованных, продвинутых людей. Запрос на выборы большой! Тем не менее нас лишили возможности голосовать.

Что такое гражданское общество, которое якобы у нас появилось? Главный критерий его работы – насколько граждане могут участвовать в формировании органов власти и контролировать их. Где это всё? Когда в отставку отправили Канокова, для многих это было полной неожиданностью! Никто вообше не считает нужным спрашивать мнение народа, хотя по Конституции он – источник власти.

Смотрите также:

• Многодетная мать спросила у Путина, когда прекратятся поборы в роддомах →
• Коррупция – это то, что нас объединяет →
• Как навести переправу? →