Создается впечатление, что на фоне гневных заявлений первых лиц государства о необходимости наведения порядка, ситуация на Северном Кавказе медленно, но верно сползает к точке невозврата. Собственно, это доказывает лишь то, что реальность категорически отказывается подчиняться словам людей, даже высокопоставленных. Но кроме слов пока ничего нет. И, что, пожалуй, самое главное, нет четкого понимания природы происходящего - причин и возможных последствий.
Собственно, в этом мы и попытаемся разобраться в беседе с Денисом Соколовым, руководителем центра социально-экономических исследований регионов РАМКОМ.
- За всплеском экстремизма в Кабардино-Балкарии с тревогой следит вся страна. Почему это могло произойти, в чем причина?
- В первую очередь, стоит отметить, что это случилось не вдруг. Убийства и взрывы в Приэльбрусье – это результат поступательного развития ситуации, которая давно уже слабо контролируется. И такая нестабильность рано или поздно должна было коснуться туристической индустрии. Безусловно, для туризма это очень плохой симптом, который может оказаться и вовсе фатальным.
В любом случае, мы имеем дело не с не банальным бандитизмом, а с политикой. Если конкретно - с внутриэлитными «разборками». И причины происходящего не стоит искать ни за пределами России, и ни внутри одного Баксанского района Кабардино-Балкарии.
На мой взгляд, основополагающая причина – это, как ни банально прозвучит, деньги. Самый серьезный и стабильный источник дохода из существующих на Северном Кавказе – это бюджетные потоки, которыми власти, силовые структуры республик, как пуповинами, связаны с центром. Контроль над ними – это высокодоходный бизнес, для которого туризм в Приэльбрусье является незначительным, которым можно пожертвовать.
В качестве одной из версий происходящего можно слышать уже привычное предположение, что все это связано с переделом туристического бизнеса на склонах Эльбруса. Однако тем, кто стоит за терактами и убийствами, не сложно было предвидеть, что туристы начнут покидать регион и, возможно, больше не вернутся. Таким образом, судя по организованности, по дерзости боевиков, по тому, что под удар поставлена целая отрасль, от которой во многом зависит благосостояние жителей республики, можно сделать вывод, что здесь замешаны более глобальные интересы, нежели контроль над канатными дорогами.
- Таким образом, мы имеем непрозрачность финансовых потоков и отсутствие легальных методов политической борьбы, как одни из основных факторов дестабилизации. Как так вышло и чем это может грозить в будущем?
- Дело в том, что деньги - один из основных инструментов решения острых вопросов в регионе. Мы наблюдаем дальнейшее финансирование местных элит, а если называть вещи своими именами – заливание проблем деньгам. Но, при том состоянии институтов, которое есть сейчас в республиках Северного Кавказа эти инвестиции не приведут, ни к увеличению внутреннего регионального продукта, ни к повышению заработных плат, ни к решению проблем с терроризмом и этническими конфликтами.
Происходит просто перераспределение средств федерального бюджета в интересах определенной группы лиц. И она ищет, куда эти средства можно применить. На своей территории, где бизнес можно отобрать с автоматом, где институт собственности, мягко говоря, не сформирован, вкладывать их попросту глупо. Невозможно гарантировать не только доходы, а сохранение капитала, и не только для внешних инвесторов, но и для местного бизнеса. И деньги из республик уходят в соседние регионы: на Ставрополье и Кубань, в Астраханскую, Волгоградскую область, Москву и Санкт-Петербург. А вместе с деньгами в эти регионы приходят и специфические правила игры.
То есть, чем больше денег накачивается в республики, тем больше их у местных элит, тем больше расслоение общества. И тем больше возможностей для распространения на сопредельные территории негативных явлений, характерных сегодня для Северного Кавказа.
- Может обострение ситуации все-таки станет поводом для пересмотра политики на Северном Кавказе?
- У властей, как федеральных, так и региональных было предостаточно поводов, чтобы задуматься над положением дел и предпринять серьезные, действенные шаги. Теракты в московском метро и Домодедово, непрекращающееся кровопролитие на Северном Кавказе, которое иначе как гражданской войной и не назовешь. Разве это не поводы?
А вот о реалистичности проекта «горнолыжный кластер» сейчас самое время задуматься. На мой взгляд, события в Приэльбрусье расставляют все точки над «i» и не оставляют места для иллюзий.
- Так что же реально необходимо предпринять, чтобы положение дел в регионе начало меняться к лучшему?
- То, что действительно нужно делать на Северном Кавказе – глубокие институциональные реформы. Это формирование и института собственности на землю. Необходима защита инвестиций, собственности и физическая защита жизни. При этом безопасность – это всего лишь производная. Она обеспечивается сильными государственными институтами, которые при этом находятся под контролем общества. В этом направлении принятая в прошлом году Стратегия развития региона не решает ни одной проблемы.
Таким образом, пока мы движемся не в сторону построения более цивилизованной и социальной среды на Северном Кавказе. А в обратную сторону. Сегодня, по сути, конфликты продаются федеральному центру. И это использование конфликтов, как одного из активов бюджетного рынка, как способ получить финансирование, постепенно начинает чувствоваться в Москве.
- В некоторых СМИ появилась информация о том, что трагедия в Приэльбрусье стала возможной, в том числе, и из-за бездействия и попустительства милиции. Что вы думаете по этому поводу?
Говорить о том, что местная милиция бездействует и бессильна – вообще ничего не говорить. По сути, это называется – искать крайнего. У нас глобальные проблемы, а мы начинаем обвинять в них местного милиционера… Хотя, если говорить в общем, то, конечно, отношение сотрудников МВД к выполнению своих прямых обязанностей оставляет желать лучшего. Если бы милиция была подотчетна местному сообществу, тогда она была бы заинтересована в результате, действовала эффективнее, и, наверняка, обстановка не была бы столь запущена.
Однако все мы прекрасно знаем что из себя представляет сегодня это ведомство, причем это не проблема Кавказа, а всей России. Впрочем, конкуренция за места под солнцем в составе органов МВД на Северном Кавказе уже не очень высокая. Потому что все чаще, эти места связаны с риском для жизни, а не с возможностью быстрого обогащения.
- Карачаево-Черкесская республика на сегодняшний день остается самой спокойной из Северо-Кавказских республик. Как вы считаете, есть ли риск, что деструктивные настроения перекинутся и на нее?
Не хотелось бы, но если так будет развиваться ситуация в регионе в целом, то рано или поздно на КЧР это тоже отразится. Пока что здесь спокойно, потому что республика очень сильно отличается от своих соседей - сказывается влияние Ставрополья и общее с ним прошлое.
Но одной республике будет не удержаться. Ведь она тоже часть Северного Кавказа. Если вспомнить, то в Кабардино-Балкарии некоторое время назад тоже было все спокойно.
Вряд ли это прозвучит оптимистично, но до настоящей катастрофы все-таки еще далеко, и нет ничего непоправимого.
А возвращаясь к ситуации в Приэльбрусье, хочется сказать: очень жаль погибших, но не менее горестные эмоции вызывает судьба людей, которые строили свой бизнес десятилетиями, создали неплохую инфраструктуру для зимнего отдыха. Если так будет продолжаться дальше, этот бизнес умрет, но в любом случае ему будет очень сложно оправиться.
В этом беда всей России. Интересы малого бизнеса, частного предпринимательства всегда приносятся в жертву политическим интересам и более крупным финансовым потокам.
Трассу «Кавказ» открыли