Ставропольские следователи возбудили дело по редкой статье - о геноциде. Связано оно с расстрелом евреев в одном из сёл в 1942-м. Сведений об этом преступлении, как выяснилось, ни в одном архиве нет. Подробности – в материале «АиФ-СК».
Прыгнула к родителям, в яму
О том, что за огородами на улице Красной фашистами были расстреляны мирные люди, каждый житель села Преградного Красногвардейского района Ставрополья знает с детских лет. Рассказывали старики - свидетели расстрела. Сейчас в живых осталась лишь одна из них - Анна Родная.
В августе 1942 года, когда немцы оккупировали Красногвардейский район, Анне Алексеевне было всего 12 лет. Незадолго до этого в Преградное прибыли эвакуированные с Западной Украины, и местные жители приютили их у себя. Но немцы быстро вычислили приезжих, согнали их в один двор и несколько дней держали там без воды и еды.
«Мы ходили мимо за водой и видели полный двор взрослых и деток лет пяти. Им не разрешали выходить на улицу. Мы с ними не общались, и они с нами. Когда их начали убивать, мы услышали крики, - рассказывает свидетельница на видео, записанном ставропольскими поисковиками. - Мы ничего не могли поделать. Жалко, но, попробуй выйди, и тебя убьют».
Других очевидцев в живых не осталось. Два года назад умерла Маруся Чавычалова, которая присутствовала при самом расстреле. Она не раз рассказывала эту историю детям и внукам, хотя и немного иначе, чем её ровесница.
«Моей маме было 12 лет, когда в село на мотоциклах приехали немцы, - рассказывает её сын Алексей Чавычалов. - Они выгнали семью из хаты и поселились там сами. А потом выстроили людей в два ряда. И вот, рассказывала мама, идёт офицер, а за ним два солдата, и он безошибочно пальцем показывает на евреев. Они были не преградненские, спасались у нас во время войны. Видно, немцы по внешности их отличали. Наши военнопленные, оборванные, грязные, выкопали в огородах яму пять на пять метров и метра два глубиной. К ней согнали жителей близлежащих дворов и устроили показательный расстрел. Страшно было. По словам мамы, немецкий офицер держал за руку девочку-еврейку. Она красивая была, черноволосая, с длинной косой. Вдруг она вырвалась и прыгнула в яму к родителям. Солдат кинулся было за ней, а офицер его одёрнул, пистолет вытащил и прямо в яме её застрелил».
Всего, по воспоминаниям Маруси Чавычаловой, было убито около 20 человек. Их тела засыпали землёй те же военнопленные, что и рыли им братскую могилу.
Отбирали яйца, но угощали шоколадом
В отношении местных жителей фашисты так не зверствовали. Как рассказывала мама Алексея Чавычалова, однажды она стащила ножницы у немца, который жил в их доме. Он что-то шил и обнаружил пропажу. Спокойно подошёл к хозяйке дома со словами: «Матка, скажи свой киндер, пусть ножницы отдадут». И вот тогда-то Марусе досталось - не от немца, а от матери.
«Со слезами на глазах она вернула спрятанный предмет. А немец достал шоколадку, разломил на двоих с младшей сестрой мамы и угостил, - пересказывает Алексей Чавычалов. - Поругал, чтобы не шкодили. Достал фотографии своих детей. У него их тоже было двое».
Немцы отбирали у преградненцев молоко и яйца, могли зарезать для себя курицу. Но людей не трогали. Пробыв несколько месяцев, двинулись в наступление на Баку. А через несколько месяцев, в январе 1943 года, быстро отступали, на танках и мотоциклах, проехав транзитом через село.
«Мастерскую и школу взорвали при отступлении. Мельницу хотели поджечь, - вспоминает Анна Родная. - Наши самолёты их обстреливали из пулемётов».
«Трава в том месте не росла»
В конце 1940-х годов в Преградное приехали родственники расстрелянных в огородах евреев и установили деревянный четырёхугольный памятник. Столбики вкопали, огородили колючей проволокой. Но только надолго этого памятника не хватило, а больше на могилу никто с тех пор не приезжал.
Однако всё село знало: место это страшное, кровью политое, костями усыпанное.
«Моему отцу было 12 лет, когда пришли немцы, - вспоминает атаман Преградненского хуторского казачьего общества Николай Шошин. - Расстрела он не видел, но место хорошо знал и нам, мальчишкам, рассказывал. Оно в соседнем огороде было. Земля на месте расстрела просела, и образовалась яма, в которой трава никогда не росла. По периметру - акации. Вот мы вокруг них играли, а в яму забегать боялись. Тёмное это было место».
Местный житель Николай Калугин предложил провести на месте расстрела раскопки. Многие селяне высказались против. «Кости пролежали в земле 78 лет, зачем их трогать? Поставьте памятник - пусть дальше лежат», - говорит Николай Шошин.
Дело по редкой статье
Осенью 2019 года информация о месте расстрела мирных жителей в Преградном дошла до председателя совета регионального отделения «Поискового движения России» в Ставропольском крае Григория Касмынина, и он обнаружил, что ни в одном архиве упоминаний об этом преступлении нет.
Нужно было задокументировать акт геноцида, пусть даже 78-летней давности. Поисковики провели разведывательные полевые работы и обнаружили человеческие останки. А затем вместе с экспертами-криминалистами краевого Следственного управления СКР и военнослужащими 247-го десантно-штурмового полка провели их эксгумацию. Подтвердилось, что в огороде домовладения
№ 122 по улице Красной были расстреляны мирные люди.
«Одежда истлела, остались только пуговицы, но обувь сохранилась. Нашли калоши, кошелёк с деньгами, гребешок и что-то похожее на помаду, - рассказал Касмынин. - Останки и взрослых, и детей лежали вперемешку, друг на друге. Черепа отделились от тел, но на них были видны следы огнестрельных ранений. Нашлись также гильзы от немецкого автомата».
Все найденное отправлено на экспертизу. Специалистам предстоит идентифицировать личности погибших, уточнить их пол и возраст, воссоздать прижизненный облик, задокументировать причину смерти. Расследование ведётся по уголовному делу, возбуждённому по редко используемой 357 статье УК РФ «Геноцид».
«Следователи должны определить и подозреваемых, независимо от того, живы ли они сейчас. Наш проект так и называется - «Без срока давности», - объясняет Григорий Касмынин. - Возможно, акт об этом преступлении ещё найдётся где-нибудь в архивах ФСБ, но для этого нужно перелопатить массу засекреченных документов».
На месте эксгумации до сих пор зияет яма, напоминая жителям села о страшных событиях времён фашистской оккупации. Вопрос, захоронить ли останки после экспертизы на этом же месте или на сельском кладбище, пока не решён.
