Продавали, как рабов. Ставропольчанка Лидия Баранова стала узницей в 17 лет

В феврале этого года жительнице Ставрополя Лидии Степановне Барановой исполнилось 100 лет. Не думала не гадала, что встретит свой юбилей, ведь на её век выпало столько горя и бед, что приходится удивляться, как выдюжила. 17-летней девушкой она попала в концлагерь в Германии.

Самых крепких – в каменоломню

В 1942 году, после поражения под Москвой, фашисты стали откатываться на запад, вымещая свою злость на мирных жителях. Рушили дома, угоняли скот, отправляли молодёжь на работу в страны порабощённой Европы.

Деревню, где жила Лида с родителями-колхозниками, двумя братьями и сестрой, тоже оккупировали.

«Наша хата стояла вдали от леса, и немцы её не тронули, а жильё возле леса сожгли, семьи расстреляли якобы за связь с партизанами, – рассказывает Лидия Степановна. – Меня и других парней и девчат погнали на ближайшую станцию. Там уже было много молодёжи из соседних деревень. Всех погрузили в товарные вагоны, и мы поняли, что нас везут на Запад».

По словам Лидии Степановны, их привезли в город Старгард в Пруссии, который после войны по решению Потсдамской конференции вошёл в состав Польши.

«Нас продавали, как рабов, – вспоминает бывшая несовершеннолетняя узница концлагеря. – Приезжали фермеры, владельцы разных предприятий, отбирали тех, кто им подходил по возрасту, здоровью, силе. Оформляли документы, и человек переходил в распоряжение покупателя. Я была крепкой девушкой, и поэтому попала в концлагерь возле города Клюц в Померании, где тысячи узников в каменоломне рубили крупный камень на мелкие куски. Лагерь был обнесён колючей проволокой, вышки, охрана с собаками. Жили в бараках. Уводили на работу рано утром и приводили поздно вечером, так что города мы не видели. Кормили впроголодь. Выдавали на день кусочек хлеба и немного брюквы. Почти три года надрывалась, было тяжело, потом наши пришли».

Близкие далеко

Лида ещё полгода оставалась в Германии – по репарации отправляла в СССР оборудование, а затем вернулась домой.

Застала ещё стареньких родителей, которые жили в полуразрушенной хате, и сестру. Узнала от них, что братьев тоже угнали в Германию, и они пропали без вести.

Лида пошла в колхоз, а когда родители скончались, уехала на строительство Волго-Донского канала, куда набирали специалистов со всей страны.

«Здесь трудилось более полумиллиона вольнонаёмных работников, – говорит Лидия Степановна. – Видела и немецких военнопленных, и наших заключённых, причём многие работали на тех должностях, на которых трудились ещё на свободе. Для них день на стройке засчитывался за два-три дня. Были организованы смешанные бригады, в одну из них и я попала. Жила в общежитии, получала хорошую зарплату».

На стройке познакомилась с экскаваторщиком, вышла за него замуж, потом супруги оказались в Ставрополе, где жил брат мужа. Он посоветовал переехать, помог построить дом. Супруг нашёл работу по специальности, а Лида окончила курсы швей-мотористок и устроилась в ателье. Оттуда ушла на пенсию, став ветераном труда. Поскольку не могла иметь детей – сказалась тяжелая работа в концлагере, – воспитывала двух дочерей умершей сестры. Елена живёт в Германии, Валентина – в Москве. У них не только дети, но и внуки, так что Лидия Степановна уже прабабушка.

Когда была намного моложе, ездила в Мюнхен к племяннице. Теперь и возраст не тот, да и с визами проблема из-за санкций. Надеется, что племянница сама приедет с внучкой. Для столетней женщины это, безусловно, станет самым желанным подарком к юбилею, хотя были подарки и приветственные адреса от администрации края, города и района.

«Я живучая!»

После смерти мужа ветеран живёт одна в трёхкомнатной квартире уже более 26 (!) лет. Тяжело, здоровье уже не то, но помогает соцработник: убирает, готовит, ходит в магазин, аптеку. Она самый близкий человек. Кроме того, долгожительницу регулярно навещает участковый врач.

Племянница прислала из Мюнхена коляску, которая помогает при ходьбе. Когда Лидия Степановна чувствует себя хорошо, то на кухне приберёт, то в гостиной с мебели пыль сотрет, то постирает. Старается без дела не сидеть. Летом выходит во дворик: цветы польёт, у порога подметёт – глядишь, и время пробежало.

«Я живучая, одна из всей родни так долго на этом свете задержалась, – улыбается бывшая узница. – Почему? Не знаю. Только боженька ведает. Молюсь ему, но, пусть простит, не всегда. За жизнь не держусь, ем всё подряд понемногу. И жарю, и парю, люблю молоко, творог. Желудок нормально пищу переваривает. Бывает, правда, сердечко прихватит, тогда врача вызываю. Не очень хорошо вижу и слышу, операцию на глаза не хочу делать, да и слуховой аппарат не ставлю. Так обхожусь. Телевизор в очках смотрю».