Цена ошибки. Молодая мама была рада вернуться из Сирии на Родину и в тюрьму

Зеленокумск – небольшой город Ставропольского края с численностью населения менее 33 тысяч человек. Именно в нём расположена женская исправительная колония, в которой отбывают наказание более тысячи осуждённых, в том числе четырнадцать – за террористическую деятельность. Одна из них согласилась рассказать о том ужасе, через который ей довелось пройти.

Марине (имя изменено) 29 лет. В августе 2022 года она была приговорена к четырём годам лишения свободы за участие в террористической деятельности и вооружённом формировании на территории иностранного государства.

Учёбу забросила

– Марина, расскажите, где родились, жили, какую религию исповедовали с детства, какая у вас была семья?

– Родилась я в Палласовке Волгоградской области. Небольшой городок, в котором прошли мои детские и юные годы. Сад, школа, друзья – всё, как у всех. До семи моих лет родители жили вместе, потом папа ушёл. У меня, кстати, сестра есть, на три года младше. Мама нас воспитывала одна. Она была очень добрая и мудрая, нас любила безумно. Да и сейчас любит.

Жили втроём. Чужих мужчин мы не видели. Верили во Всевышнего, в мечеть ходили редко, требований всех не соблюдали.

– Как вы учились, где познакомились с мужем?

– Учёба мне давалась легко. Без проблем окончила 11 классов, сдала ЕГЭ и поступила в вуз на бюджет. Не могу сказать, что тянулась к знаниям, больше маму хотела порадовать. Ей очень тяжело было одной. Мне точные науки легко давались, и в старших классах я решила, что буду инженером.

Летом, после поступления, в компании друзей я познакомилась со своим будущим мужем. Честно, сразу влюбилась…

Он был на шесть лет меня старше и отличался ото всех: спокойный, религиозный. Я ему понравилась, начали общаться. У него ни семьи, ни детей не было, но он к этому стремился, а я уже только и мечтала что о сыне с его глазами. Стыдно признаваться, но, раз честно говорим, учёбу я практически сразу бросила, видела себя счастливой женой и многодетной мамой.

Мама была против моего активного вовлечения в ислам. Я покрыться захотела, а у нас в семье такого не было никогда. Но я не слушала её и делала, как хотела, как хотел мой мужчина. Отчислилась из университета, переехала жить к его семье. Потом свадьба официальная и никях в мечети.

Мама со временем приняла это, и общаться мы продолжили так же часто и тепло, как раньше.

Жили хорошо. Даже магазинчик планировали открыть: торговать хотели продуктами и мелочью всякой хозяйственной, но денег не хватало, да и знаний, наверное. Он мне сразу обозначил: будешь домохозяйкой, а кормить семью – моя задача! Так всё и было. Как-то после работы пришёл и сказал, что едет в Москву, там зарплату хорошую предложили. Один-второй раз съездил, а последний раз с горящими глазами приехал. Стал рассказывать, что нам в Сирию нужно переехать, там чуть ли не рай для верующих мусульман: и от меня в хиджабе шарахаться не будут, и у него из-за бороды и молитв с работой не возникнет сложностей. Вы знаете, ему даже назвали место, где трудоустроят его, когда мы будем там. И вот мы начали подготовку к переезду: документы оформляли, деньги копили.

– Марина, а маме сразу сказали?

– Нет, конечно. Я ей сказала, что мы на время летим в Турцию на заработки. Против она была. Я уже забеременела, а мама вну­ка ждала. Всё ему накупила, с меня пылинки сдувала, за здоровьем моим следила, а тут какие-то истории про Стамбул. Плакала сильно, как сейчас помню мамины мольбы не уезжать.

Зарождался дикий страх

– Как и от кого вы узнали о деятельности запрещённого в России террористического «Исламского государства»?

– Да не знали мы о нём. Я уж точно. Перед тем как уехать, я маме рисунок принесла свой, говорю: «Смотри, что нарисовала. У меня будет такой дом, рядом пальма, и кота заведу обязательно!» Она этот рисунок хранит до сих пор, а у меня мысли в голове: вот скоро освобожусь, приеду и даже видеть его будет страшно. Мороз по коже!

– Сколько по времени занял переезд? Через какие страны добирались? На каком языке общались с проводниками?

– Я до этого за границей никогда не была. Даже из города редко выезжала. Добирались мы с мужем вдвоём на автобусах. Сначала поехали в Грузию, там через 20–30 минут уже отходил наш автобус на Стамбул. В Турции для нас забронировали гостиницу, несколько дней мы отдыхали, потом появился русскоговорящий проводник, который и доставил нас к границе с Сирией. Точно не помню, но дорога заняла дней семь.

– Как пересекли границу?

– К нам подвезли ещё человек тридцать, все из разных стран. Тогда впервые стало страшно. Стояло много машин, а в них мужчины в военной форме, с бородами и оружием, которые забрали у нас документы. Своего паспорта, как и этих исламистов, я больше не видела. Женщин и мужчин везли отдельно. Мы даже не поняли, где была граница, настолько свободно мы её пересекли.

– Осознавали, что совершаете что-то противоправное?

– У меня было непонимание происходящего и чувство зарождающегося дикого страха. Я только и делала, что глубоко дышала, гладила свой семимесячный живот и смотрела в чёрное тонированное окно машины, из которого ничего не было видно.

– Куда вас привезли? Кто встретил? Какие чувства испытывали? Каким образом вступили в ряды террористической организации?

– Привезли нас в город Ракка, где я и прожила больше двух лет. Жила не с мужем, а с женщинами. Что могу сказать? В 2015 году это был обычный исламский город, но в 2017 его просто сровняли с землёй. Я была там до конца бое­вых действий. Не было возможности выехать.

К нам каждое утро приходил представитель игиловцев, спрашивал, какие есть проблемы и что нужно. Из обязанностей у всех женщин были только домашние дела, в основном приготовление пищи. Через несколько дней пришёл муж и сказал, что его забирают на военные учения, в глаза почти не смотрел, просто сказал, что так надо. Он ушёл, а через несколько дней на нервной почве у меня начались преждевременные роды. Срочно отвезли в больницу. Меня спасли, а моего восьмимесячного сына нет, родила уже мёртвого. Через 2,5 месяца моего мужа убили во время рибата – так в исламе называют охрану границ. О его смерти узнала не сразу. Только тогда позвонила маме и призналась, где на самом деле нахожусь. Поймите, мне 19 лет, я одна в чужой стране, среди взрывов, обстрелов. Только не задавайте вопросов про этот разговор. Я не выдержу, не смогу описать. Помню, сказала ей, что у неё больше нет зятя и внука, я их похоронила.

Мне там дали новое имя и называли только Марьям. Помимо этого, мы стали частью незаконного вооруженного формирования в составе ИГИЛ*, но женщины никому и ничему не присягали, по крайней мере в моём окружении, просто находились под их патронажем, если можно так выразиться. Ко мне относились более уважительно, потому что мой муж погиб за их идею.

«Женщину – в плен, а детей забирали»

– Что было дальше? Всё-таки вы там прожили почти три года…

– Потом был второй муж. С ним мне повезло, ведь многих выдавали замуж за садистов и тиранов. В 2017 году Ракка была почти полностью разрушена в результате бомбардировок. Мы с мужем переезжали в более-менее безопасные районы.

Я поняла одно: человек привыкает ко всему. Я спокойно смотрела, как падают самолёты, взрываются и рушатся дома. Изо дня в день одно и то же. До второй беременности я не боялась ничего, смелая была или просто так проявлялась безысходность.

Но жизнь поменялась, когда я поняла, что жду ребёнка. Сказала мужу, и он сразу принял решение бежать. Почти год ушёл на то, чтобы найти проверенного проводника.

Я не могу объяснить, насколько сложно было оттуда выбраться. Вся Сирия состояла из различных группировок радикального ислама, и друг друга они не воспринимали. Поймали твою семью – значит, мужчину убьют или отправят на всю жизнь в тюрьму. Женщину – в плен, а детей забирали. Никто на моей памяти не возвращался.

Я родила сына – и всё. Меня как подменили. Некогда равнодушная к происходящему, превратилась в маму, которая хотела любой ценой попасть на родину. Признаюсь честно, если бы мне в тот момент предложили отправить сына в Россию к маме, а самой остаться там, я, не раздумывая, сделала бы это. Даже под угрозой смерти. Ведь я понимала, что здесь моему ребёнку жизни не будет.

Сыну было несколько месяцев, когда муж объявил, что нашёл проверенного и надёжного проводника, который сможет нас провести на территорию Турции. Этот проводник довёз нас до населённого пункта курдов, где поселил у местных сирийцев. Дальше не рискнул идти. В этом маленьком селении мы прожили больше двух месяцев. Проводники нашлись сами. Выбора не было, и мы приняли их предложение. На очередном курдском посту нашу машину остановили, мужа вывели, и с тех пор я не знаю, где он находится.

Меня же с ребенком отправили в лагерь. С сыном на руках я зашла в эту огромную грязную палатку и выяснила, что тут проживает около 200 жён игиловцев с детьми. В этом месте мой сын научился сидеть и ходить, поднимался, цепляясь ручками за решётки, которые ограждали нас от внешнего мира.

– Как удалось выбраться из плена?

– В один прекрасный день курды оставили место своей дислокации. Ситуация на границе с Турцией обострилась, они собрали вещи, оружие и просто сбежали, оставив нас одних. Вроде бы вот, свобода – выходи за ворота и делай, что хочешь… Но все пленные даже не понимали, где находятся.

И тогда мы со своими детьми пошли куда глаза глядят. Единственное, девочки сказали, что надо искать группировку «Джейш Идлиб Хур» (запрещена в России), так как она более-менее сотрудничала с Турцией и была на­дежда не быть расстрелянными и снова не попасть в плен. Шли по пустыням и населённым пунктам несколько дней. Мне повезло, у меня был один ребёнок, и он уже мог ходить. Мы дошли!

Экстремальный удар по психике. Что пережили в Сирии дети боевиков из России Подробнее

Сразу приехали турецкие спецслужбы, нас забрали в тюрьму на месяц. Потом меня с сыном отвезли в лагерь, располагавшийся на самой границе Турции, где мы ожидали депортации больше двух лет.

Мечта – обнять маму

– Как вернулись в Российскую Федерацию?

– Я назвала все данные о маме и месте жительства. Из России приехала делегация, взяли у детей материал для анализа ДНК и записали все уточняющие данные. По результатам ДНК моя мама сделала сыну гражданство, получила свидетельство о рождении и оформила опеку. Потом нас по несколько человек отправляли специальными рейсами. Передать не могу, как ждала этого.

– Морально готовились к задержанию или не ожидали?

– Ждала, конечно. Иллюзий не питала. Я совершила ошибку, и за неё нужно было понести наказание. Тем более я в международном розыске была в Турции, Америке, да везде!

– Как узнали об этом?

– Мама сказала.

– Как вас задержали?

– Подошла с сыном к терминалу, там уже ждала моя мама. Я передала ей внука, меня задержали и увезли.

– Что было после? Допросы, изолятор, камера, люди в форме… было страшно? Какие были мысли?

– Уже не страшно. Я была довольна и во время следствия, и здесь в колонии. Мой сын в безопасности, я в своей стране. Не кривя душой, хочу поблагодарить всех. Поймите меня, я не могла второй раз потерять ребёнка, да и очень хотелось домой. Как я хочу к маме! Мне два месяца осталось. С 18 лет её не обнимала.

– Есть планы, чем будете заниматься после освобождения?

– Из планов сейчас только заниматься сыном. Ему семь, я сама поведу его в школу. Жизнь научила меня радоваться таким вещам.

По поводу трудоустройства и работы мечты даже придумывать для интервью ничего не буду. Здесь в колонии я получила среднее специальное образование, стала портной, а что будет за пределами стен, не знаю.

Я с 18 до 25 лет провела в лагерях и тюрьмах других государств, сразу из самолета попала в следственный изолятор, потом в колонию. 10 лет я не знаю, как живут люди, что они видят, чем занимаются, интересуются, о чём говорят.

Признаюсь вам, чем ближе освобождение, тем страшнее становится. Иногда сижу и плачу, а в начале срока не верила девочкам, которые боялись освобождаться.

– Что вы можете посоветовать людям, которые планируют или уже встали на путь радикального ислама?

– Слушайте своих родителей, изучайте информацию всесторонне. Вы способны разрушить не только свою жизнь и искалечить судьбу своих родственников, но можете принести горе и смерть другим людям. Когда дело касается терроризма и экстремизма, это уже не простое преступление, это преступление против человечества. Жестокость, насилие и смерть не могут прятаться под личиной религии.

ОФИЦИАЛЬНО

По данным УФСБ России по Волгоградской области, при проведении оперативных мероприятий и следственных действий установлено, что 25-летняя женщина с марта 2015 года по август 2021 года находилась в Сирии, принимала участие в деятельности МТО «Исламское государство» (организация запрещена в России). Следственным отделом УФСБ в отношении задержанной было возбуждено уголовное дело.

КОММЕНТАРИЙ

Председатель Духовного управления мусульман Ставропольского края Мухаммад-хаджи Рахимов:

«В регионе постоянно ведут работу, направленную на снижение рисков радикализма. В частности, в Пятигорске организовано обучение имамов. Они доносят до верующих истинный смысл ислама как мирной религии. Действуют летние лагеря для детей из мусульманских семей. Налажено открытое взаимодействие с представителями других конфессий. Например, организуются совместные поездки в зону специальной военной операции.

С прихожанами мечетей проводятся профилактические беседы по недопущению фитны (смуты) в обществе на фоне страшных событий на Ближнем Востоке.

С людьми, совершившими страшные преступления против человечества, отбывающими наказание в колониях Ставрополья, представители Духовного управления мусульман беседуют, разъясняют, где их ввели в заблуждение и повели по грешному пути. Проводится действительно большая работа, но переоценить этот труд невозможно, так как награда за него – спасённые жизни».

КСТАТИ

На бирке осуждённой, помимо преступлений, за которые она отбывает наказание – ч. 2 ст. 205.5 и ч. 2 ст. 208 УК РФ, имеется отметка: «Лицо, склонное к совершению преступлений террористического характера и экстремистской направленности». И по правилам она будет с ней до конца срока, как напоминание о непоправимой ошибке длиной в 10 лет, длиной в молодость.

Но, как говорил французский писатель, журналист и драматург Тристан Бернар, «молодость хороша не тем, что даёт возможность делать глупости, а тем, что даёт время на их исправление».

*Террористическая организация, запрещена в России.