Фашисты грозили крематорием. Бывшая узница рассказала, как выжила в Германии

По официальным данным ООН, в годы Второй мировой войны узниками фашистских концлагерей были 18 млн человек были. Из них уцелела лишь треть.

Среди тех, кому удалось выжить, — ставропольчанка Нина Фёдоровна Большова. В 12 лет её угнали на работу в Германию.

Три осколка в ноге

Семья Нины жила в деревне Васильки Ельнинского района Смоленщины. Когда началась Великая Отечественная война, Нине шёл двенадцатый год. Беззаботные школьные каникулы прервались из-за вторжения фашистов. Отца Нины, Фёдора Васильевича, призвали в Красную армию. Мать, Полина Захаровна, осталась с тремя детьми. Нина была старшей, её сёстренкам, Вале и Рае, было по восемь и четыре года.

«Далеко ли немцы от деревни, никто не знал, — вспоминает Нина Федоровна. — Мы до последнего надеялись, что наша армия победит. Как-то увидели бегущих по улице солдат в расстёгнутых шинелях, они просили хоть что-нибудь поесть. Мама вынесла им чугунок с картошкой, кринку молока, хлеб и спросила, дескать, а нам что делать? Один из бойцов повернулся к маме спиной, показал на околицу и сказал, что там уже, скорее всего немцы. Солдаты наспех поели и побежали дальше».

К вечеру того же дня в деревне появились фашисты. Утром собрали людей и приказали копать противотанковые рвы. Даже подростков не жалели, Нина пошла с матерью на эту тяжёлую работу. Младших сестрёнок пришлось оставить в избе одних.

Во время копки селяне часто слышали разрывы снарядов. Один упал совсем близко и ранил Полину Захаровну.

«К нам немцы подъехали, — говорит бывшая узница, — осмотрели маму, у неё было в ноге три осколка, и отвезли в район, в больницу. Там она пробыла больше месяца, и я оставалась за старшую. Помогали соседи, приносили продукты. Мама вернулась, но все равно ещё плохо себя чувствовала».

Побег не удался

Осень и зиму семья Нины пережила спокойно, немцы жителей не трогали. Однако весной 1942 года начали увозить в Германию, причём из семей забирали только старших детей. Мать Нины не раз обращалась в комендатуру, чтобы её старшую дочь не увозили, потому что ей тяжело управляться дома самой. На все просьбы Полина Захаровна получила отказы.

Молодёжь, в том числе и Нину, привезли на станцию, посадили в так называемые телячьи вагоны, и поезд двинулся на запад. Никто не знал, куда везут, но многие догадывались — в Германию. Обсуждали даже планы побега, но кто-то из своих, пытаясь выслужиться, сообщил об этом немцам, и те усилили охрану.

"Нас привезли в город Данциг, — вспоминает Нина Федоровна. — Сказали, что это Германия, хотя уже после войны мы узнали его историю. Оказывается, это был вольный город. Когда Германия напала на Польшу, его признали немецким, но в 1945 году передали Польше — теперь это Гданьск«.

Людоеды оставили кости. 88-летняя ленинградка рассказала о жизни в блокаде Подробнее

За провинность — в карцер

«Я попала в распределительный лагерь, — продолжает Нина Федоровна, — откуда меня с группой девчонок из нашей и соседней деревень направили на работу к бауэру — фермеру. До сих пор помню его имя — Курт, у него была животноводческая ферма, он выращивал пшеницу, кукурузу и овощи. В хозяйстве у него работали сотни людей из разных стран, такие же, как и мы, подневольные. Очень был жестоким, особенно к нам, русским. За любую провинность наказывал. Оставлял без еды, сажал в карцер — домик без окон и отопления. По сути, это была маленькая тюрьма».

На ферме командовал немец-зоотехник, каждый день приходилось работать допоздна. Убирали в двух коровниках навоз, носили воду, готовили корм телятам. Вся обслуга жила в двухэтажном доме с решётками, вокруг стояла охрана с автоматами. Еды не хватало. Недельный паёк на каждого был скудным: две буханки хлеба, немного сахарина и три столовые ложки топлёного сала. Давали похлёбку — картошку, сваренную в воде. Утром и вечером разрешали пользоваться кипятком«.

Лечебный мусс

Изнурительный труд и нехватка витаминов скоро дали о себе знать. У Нины стали выпадать волосы. Она попросила поляка Адама, который работал на ферме ветеринаром, обрезать их, потому что боялась стать плешивой. Парень помог.

А ещё через несколько месяцев тяжёлой работы Нина сильно заболела. Не могла встать, бредила во сне. Курт сказал немцу-зоотехнику, чтобы Нине не давали ей еду, так как она не работает, и, если не выживет, отправить в городской крематорий. Спасли подруги, пообещав, что каждая из них за больную отработает столько, сколько нужно. Тайком подкармливали. Выжить помогла и молодая полька Анка, которая работала на кухне.

«Подошла ко мне и говорит по-своему: „Вставай, я тебе муссу принесла, поешь“. Эти слова остались в моей памяти на всю жизнь, — вспоминает Нина Федоровна. — Анка, так её звали, подала мне что-то в тарелке, а там — светлая густая масса. Я даже не поняла, что это мусс. Поела и заснула. Не знаю, сколько спала, проснулась и почувствовала себя лучше. Анка ещё несколько раз приносила мусс, он силу давал. Я быстро стала поправляться».

После выздоровления Нину, ещё довольно слабую, оставили на кухне помогать Анке, видно, она попросила об этом зоотехника, у которого были с ней романтические отношения. Девушка делала всё, что требовала от нее немецкая кухарка, фрау Матильда, которая сразу её невзлюбила. Издевалась как могла: часто ни за что ругала, однажды так ударила, что узница упала и больно ударилась. Кухарка не раз жаловалась зоотехнику, чтобы русскую перевели обратно в коровник, но Анка заступалась за свою подопечную. Полька потом рассказала, что у немки на фронте под Москвой погибли муж и брат, вот потому она и ненавидела русских людей.

Проверяли целую неделю

Красная армия в конце марта 1945 года взяла штурмом Данциг. Бауэр бежал вместе с другими вольнонаёмными немцами, которые работали у него. На ферму приехали советские солдаты. Всех заключённых собрали и объявили, что они свободны. Нина и её малолетние подруги прошли обязательную проверку, которая длилась больше недели. Жили в том же здании, питались на той же кухне. Кашеварили солдаты-повара.

Выжил в Бухенвальде, ваял героев. Скульптору Фёдору Перетятько — 105 лет Подробнее

После проверки освобождённых узников посадили на поезд, и они вернулись на Смоленщину. Нина приехала в деревню, встретилась с мамой и сестрами.

Семья жила очень бедно. Мать из-за ранения трудилась в колхозе на лёгкой работе, получала мало, сестрёнки ходили в школу, надо было их одеть, обуть. Да и самой Нине хотелось продолжить образование.

Соседка Ольга, старше Нины на два года, работала в Смоленске на восстановлении радиозавода, жила в общежитии. Предложила и Нине устроиться туда, а поскольку мужчин после войны не хватало, брали на работу и несовершеннолетних. Другого выхода Нина не видела, чтобы помочь семье материально. Восстанавливала один из цехов, потом при заводе открылось техническое училище, получила специальность радиомонтажника.

С мужем — на Север

Повзрослев, Нина познакомилась на танцах в заводском клубе с курсантом военного училища. Когда Николай окончил его, молодого лейтенанта направили на Север. Нина вышла замуж за офицера и уехала вместе с ним.

«Офицерские жёны, — делится Нина Фёдоровна, — 938 это самые верные подруги своих мужей, в 917 едь не каждая согласится, извините, мотаться по гарнизонам. Мы за годы службы Коли побывали в разных концах страны, через двадцать лет в звании подполковника он получил назначение в Ставрополь, в училище связи. С нами приехала дочь Лиза. Сначала жили в общежитии училища, затем предоставили двухкомнатную квартиру. Я работала на заводе „Сигнал“ по специальности — монтажницей. Оттуда и на пенсию вышла».

Дочь Нины Фёдоровны, педагог по образованию, преподавала в школе русский язык и литературу. Сейчас на пенсии, хотя у неё своя квартира, где живёт сын с семьей, перешла к маме пять лет назад после смерти отца. Ей не в тягость ухаживать за матерью. Бывшая узница, несмотря на возраст — 95 лет, старается не обременять дочь, но и от услуг социального работника отказалась. Может сама и обед приготовить, когда хорошо себя чувствует, и прибрать в комнате, где живёт, — дочь в соседней комнате располагается. На улицу, правда, не выходит — ноги болят, поэтому пользуется ходунками.