Бомбы и патефон. Столетняя ветеран пережила людоедов, мародёров, бандеровцев

«Подвигов не совершала, была песчинкой среди миллионов советских людей», – так говорит о себе столетняя участница Великой Отечественной войны, ветеран органов внутренних дел Галина Новикова. Она успела поучаствовать в боевых действиях как солдат и ефрейтор. А начало войны застало её у родственницы в Ленинграде. Она записала всё, что пережила за четыре страшных года, и охотно поделилась воспоминаниями с «АиФ-СК».

«Дамочки! Не ройте себе ямочки»

Участвовала я как солдат, а потом ефрейтор в Великой Отечественной войне всего полтора года.

По воле судьбы в июне 41-го находилась в Ленинграде, мне было 16 лет. Помню, с утра 22 июня радио передавало правила противовоздушной обороны, но мало кто их принимал всерьёз. В 12 часов дня диктор зачитал текст о начале войны.

На первых порах всё это казалось временным. В небе летали самолёты с чёрными крестами, но не бомбили, прилетали вроде бы как на экскурсию. Постепенно жизнь меняла прежний ритм. Многие эвакуировались, ухудшалось снабжение. Уехала родственница, у которой я жила. Не взяла меня на поезд из-за отсутствия лишних денег. Я осталась без материальной поддержки.

Училась на курсах медсестёр, чтобы пойти на фронт, но возраст не подходил под призыв. Зато попала на трудовой фронт, рыла противотанковые рвы. Руки к вечеру в кровавых мозолях, а тут ещё вражеские самолёты забрасывали листовками: «Дамочки! Не ройте себе ямочки…»

В сентябре начались бомбёжки. Пережить этот страх впервые очень трудно. Представлялся конец света, нервы не выдерживали, порой доходило до бешенства. Постепенно свыкаешься, притупляется чувствительность к взрывам. Сначала прятались в бомбоубежищах, потом надоело, к тому же разрушали их часто. Чтобы снять нервное напряжение, танцевали под патефон у кого-то из знакомых на квартире.

Гнался и готов был съесть

Соседка по дому устроила в эвакогоспиталь. Я имела рабочую продкарточку, получала в сутки 250 граммов хлеба. И всё… Работники кухни иногда наливали тарелку супа, где плавали две-три крупинки. В госпитале лечили не столько раненых, сколько истощённых людей. Помню мужчину весом 32 килограмма. Голод косил старых и малых. Идёт человек, вроде присел, подойдёшь к нему, чтобы поднять, а он уже труп.

По городу ходить было страшно и небезопасно – могли ограбить, могли убить, появились десятки, если не сотни людоедов, но милиция не могла с ними справиться. И с мародёрами тоже.

Однажды шла вечером домой, надо было кое-какие вещи взять. Улицы почти не освещались. Слышу, кто-то идёт за мной. Оглянулась – какой-то мужчина догоняет. Испугалась страшно, ноги онемели, душа в пятки убежала. Переборола страх и кинулась бежать, мужик за мной, но, видно, был сильно истощён. Не догнал, что-то кричал, ругался. Прибежала домой, спать не могла, всю колотило от нервного напряжения. Рассказала, что со мной приключилось, начальство запретило ходить по вечерам и разрешило жить постоянно в госпитале.

Угнали в концлагерь в Лигнице. Бывшая узница считает, что её спасла молитва Подробнее

Бери что хочешь

В марте 1942-го сумела эвакуироваться. Из города переправили в грузовиках по Ладоге и довезли до станции Жихарево, посадили в товарные вагоны, выдали по буханке хлеба и кусочек сала на сутки. В дороге горячим питанием кормили мало, чаще получали сухие пайки, и многие меняли их на продукты. Изголодавшиеся люди набрасывались на них сверхнормы, случались желудочно-кишечные расстройства, было несколько смертей.

Дома меня не ждали. Отец был на фронте. Мать считала, что я погибла. Мобилизовали на сельхозработы в Левокумский район края. Попала в зерновую бригаду. Радио не было, газет тоже, о положении на фронтах ничего не знали. Вдруг в конце июля совхозное начальство покинуло село. Пошли слухи, что немцы уже под Ворошиловском, теперь это Ставрополь. Мы группами начали уходить в направлении Пятигорска. Попадали несколько раз под бомбы. Колхозные председатели разбежались, оставались без надзора пасеки, курятники, скот – бери что хочешь и сколько можешь. Солдаты, отходившие с нами в сторону Пятигорска, набирали мешками кур, другую живность.

Добрались до города ночью. Утром услышали по радио, что немцы в Армавире. Но у нас уже раздавались пулемётные очереди возле горы Машук.

Такого быстрого продвижения немцев не ждали. Из воинской части на улице Первомайской солдаты бежали, кто как мог. В этот же день немцы заняли Пятигорск, был сплошной хаос, безвластие, люди тащили из магазинов продукты, грузили на подводы бочки с вином. Жители разворовали вмиг всё, что могли. Из воинской части несли на себе, катили на тележках обмундирование, обувь, мебель. Из городского холодильника выносили мясо тушами, грузили на телеги ящики с колбасами, бочки с сельдью, повидлом и многое другое.

Обвиняли Сталина

В городе было несколько очагов пожара. Горело здание эвакогоспиталя, люди выносили тяжелораненых. Позднее прибыли войска СС. Появились обращения к жителям, чтобы не надеялись на помощь немецкого командования, а собирали урожай с огородов и сами готовились к зиме. Объявили о регистрации евреев, выдали шестиконечные звёзды и обязали носить постоянно. Через несколько дней их собрали якобы для отправки в спецпоселение, разрешили взять с собой по 30 килограммов груза на человека. Вывезли в станицу Лысогорскую и расстреляли в каменоломнях. Об этом мы узнали после возвращения частей нашей армии в город.

Действовало подполье, но многих выдали предатели. Гестапо арестовывало ночью, после пыток людей расстреливали у подножья Машука.

Немцы вели идеологическую работу. Выходила газета на русском языке «Пятигорское эхо». Читала некоторые номера, в них раскрывались причины начала войны, во всем обвиняли Сталина, мол, он втянул в войну Германию и другие страны Европы.

Грузила танки. 98-летняя ветеран в Ставрополе помнит, как «строила» бойцов Подробнее

Физкультурный зал школы приспособили под кинотеатр. Шли в основном заграничные фильмы. Показывали фильм на русском языке «Как живут люди в СССР и Германии», где восхваляли богатую жизнь немцев и нищую у нас. Были подготовлены списки молодых людей для работы в Германии и других европейских странах. Большинство ехали добровольно, пленил Запад, но чем это обернулось, узнали позже.

В городе немцы пробыли около полугода. Жить при них было очень тяжело. Ездили в ближние станицы, Незлобную и Лысогорскую, как на работу, обменивали вещи на зерно, муку, крупы. Воровали на бывших колхозных полях, иногда рискуя жизнью, селяне сторожили свои огороды и земельные наделы, где выращивали овощи. Трудно было с топливом для печки. В парке спиливали деревья, у небольшой электростанции ловили мазут в технически отработанной воде самодельными черпаками, вёдрами. Освещали, если был керосин, лампой, если нет – лампадкой. Огонь добывали так: выходили на улицу и искали дымящую трубу, стучали в калитку и получали в совок горящие угли.

На Западной Украине

Наконец настал день возвращения родной армии. Я устроилась в воинскую часть фельдшером и одновременно училась на курсах ОСОАВИА­ХИМа. По их окончании, в феврале 1944-го, меня призвали в армию. Службу начинала в Грозном, в зенитно-артиллерийском полку, прошла стажировку по знанию радиодела.

Из Грозного полк направили на Западную Украину. По пути было страшно смотреть на выжженные поля, сгоревшие дома, от которых остались только печные трубы.

Обосновались во Львове, командный пункт был в самом городе, а зенитные батареи – вокруг него. Связь с ними кабельная, мы носили тяжёлые катушки, устраняли порывы. Самым неприятным оказалась охрана складов. Мне было очень страшно. Стоишь в карауле с автоматом ночью, палец – на спусковом крючке. Ветер колышет провода, беспокоят разные мысли.

Жизнь в городе была очень тревожной. Бандеровцы рыскали повсюду, нападали на военных, особенно охотились за офицерами, вырезали на их теле звёзды. По ночам были перестрелки. В баню нас водили строем в сопровождении автоматчиков.

Победа!

В ночь с 8 на 9 мая 1945-го дежурила на коммутаторе связи. Тишина необычная беспокоила. Самолёты не летали. Стало клонить ко сну. Вдруг около четырёх часов утра сообщили: «Победа!» Мне посчастливилось первой в части узнать об этой радостной вести и передать её командиру. Ликованию, радости не было предела. Обнимались, целовались, поздравляли. Вскоре нашу группу демобилизовали, выдали на дорогу продукты. На вокзале в Пятигорске встречали с цветами, играл оркестр.