Где растут алмазы? Как в научных лабораториях получают уникальные материалы

«Прогресс – как велосипед: если не двигаться, то упадёшь», – уверен Виталий Тарала, заведующий научно-лабораторным комплексом Института электроэнергетики, электроники и нанотехнологий СКФУ. 

   

   

До лучших времён

Анна Максименко, «АиФ-СК»: Что вы назвали бы самым большим достижением ставропольских учёных в своей сфере? Чем занимаетесь сейчас? Что мешает?

Виталий Тарала: Мы научились выращивать качественные пластины искусственного алмаза. Алмаз – это уникальный материал, многие его свойства предельные, так сказать «самые-самые». Мы планируем использовать эту разработку в микроэлектронике.

С недавнего времени под руководством приглашённого известного профессора Юрия Шретера мы пытаемся вырастить подложки нитрида галлия. Это новый материал, получить его крайне сложно, но со временем во многих электронных изделиях нитрид галлия заменит кремний, так как он обладает лучшим сочетанием физических свойств.

Мешает, как ни банально, кризис. Когда мы создавали научно-лабораторный комплекс, у нас были предварительные договоренности с предприятиями на разработку новых материалов. Но сейчас большинство из них испытывают сложности в финансировании серьёзных инновационных проектов, а некоторые «заморозили» свои программы до лучших времён.

– Как сегодня живёт учёный?

– Как и все (смеётся). За квартиру заплатить, конечно, средств хватает, но в отпуск – не на Гоа, а на дачу. Гранты есть, но суммы, которые пару лет назад ещё считались большими, теперь уже таковыми не выглядят.

   

   

Если серьёзно, то для меня, как и для большинства моих коллег, важно самореализоваться, а для этого нужен доступ к необходимому научному оборудованию. За последние два – три года многие лаборатории в нашем университете претерпели значительную модернизацию, появились новые лаборатории, в том числе специализирующиеся на работах в области индустрии наносистем и материалов.

«Нано» стало нормой

– Раньше о нанотехнологиях разговоры не умолкали, сейчас интерес к этому направлению снизился. Почему?

 – В любой революции несколько стадий. Воодушевление, эйфория, разочарование и, в конечном итоге, тяжёлая ежедневная работа. Нанотехнологии, конечно, открывают грандиозные возможности в разных областях: от машиностроения до медицины. Но не всё быстро и сразу! На научную разработку и перенос её в практическую плоскость уходят годы, а иногда и десятилетия.

Что касается снижения интереса к этому направлению, то отчасти это происходит из-за того, что многие достижения нанотехнологий стали уже обыденностью и былого восторга не вызывают. Сейчас сложно найти человека, который обходился бы без смартфона, но мало кто знает, что любой современный смартфон есть результат воплощения в жизнь огромного числа разработок, которые стали возможны только благодаря нанотехнологиям. К примеру, мобильный телефон аккумулирует в себе огромные интеллектуальные вложения. И, кстати, к современным сотовым причастны и ставропольские учёные. Светодиоды, которые используют в панелях телевизоров высокой четкости, дисплеях ПК, в экранах мобильных телефонов, создают на подложках лейкосапфира, которые выпускает ставропольский завод.

– Наука – это дорогое удовольствие. Может, в период кризиса от неё стоило бы и отказаться?

– Если отказаться от финансирования науки, то мы вернёмся в каменный век, для развития технологий которого можно будет обойтись и без дорогих электронных микроскопов, и без специализированных лабораторий, и без сколь либо значимых капиталовложений. Прогресс – как велосипед: если не двигаться, то упадёшь. Хотим мы этого или нет, но в будущем для создания каждой новой действительно прорывной разработки будет требоваться всё больше и больше капиталовложений, при этом каждое новое достижение будет приносить все более и более высокий экономический эффект, а «сливки» с этого эффекта будут получать те, кто первым будет достигать цели.

Наука вне политики

– Для успешной работы учёным необходимо взаимодействовать с зарубежными коллегами. В нынешних политических условиях это возможно?

– Наука вне политики. Контакты продолжаются на прежнем уровне. У аспирантов и студентов осталась возможность практиковаться за рубежом. У нас есть связи с научными коллективами в Германии, в Великобритании, в Турции. Нынешние политические условия практически никак не отражаются на нашем сотрудничестве. К сожалению, мы не можем приглашать к нам зарубежных учёных преподавать на длительный срок. Уровень зарплат профессоров в Германии, к примеру, - от 6,5 тыс. евро. Там к науке чрезвычайно уважительно относятся, перед профессорами буквально снимают шляпу.

– Кто сейчас в университетских лабораториях? Технические специальности молодёжь давно уже не привлекают…

– Да, к сожалению, инженером сегодня стать мало кто мечтает. Пример для подражания–- политики, бизнесмены, банкиры. Ежегодно по техническим специальностям в аспирантуру идут единицы. Но зато у тех, кто приходит, возможности сейчас прекрасные. Технические лаборатории оснащены «от и до». Во времена, когда я был студентом, о таком мы и мечтать не могли. Сегодня студенты обучаются на оборудовании, которое только-только появляется на предприятиях, а наше поколение училось на том, которое уже снималось с производства! Нас готовили к экономике прошлого, а мы сейчас готовим студентов для экономики будущего. Молодёжь сейчас другая – более свободная, уверенная в себе, нет страха «не на ту кнопочку нажать». Они больше знают, потому что живут в более широком информационном поле. Для нас Интернет был чудом!

– Удаётся ли обеспечивать инженерами предприятия СКФО, на что рассчитывали при слиянии вузов?

– На наших выпускников большой спрос со стороны работодателей. Студенты, ещё даже не получив диплом, уже фактически трудоустроены, их ждут на заводах! Но выпускник – технарь – дефицит. Сделать технические специальности привлекательными – большая и сложная задача.

Смотрите также:

• Почему учёные на Ставрополье не видят поддержки? →
• «ФАТ-Агро»: от контейнера к конвейеру →
• Нано станет больше... →