Ставрополь в оккупации: воспоминания очевидца

…Галина Николаевна Касьянова, основатель и руководитель железноводского театра юных «Муравейчик», – очевидец тех событий. В те годы была подростком, но помнит все до мелочей.

-  Мы жили тогда в Ставрополе, в арендованном доме, он учителю Ивану Трофимовичу Зароченцеву принадлежал. Сами хозяева обосновались в Москве, где их дочь вышла замуж за известного деятеля-еврея. Иван Трофимович на лето приехал в Ставрополь с внучкой, Вале 6 лет было, внешность говорящая. Как мы её прятали! Раз немцы перелезли через забор. Топтались, безобразничали, рвали яблоки. Бежит Иван Трофимович, отца моего зовёт: «Там в саду – Валя!» Папа бросился спасать – он немецкий очень хорошо знал. Фрицы опешили, когда папа к ним обратился. Разговорами он вывел их к калитке, здесь заряд вежливости у него, похоже, закончился. И он их просто выставил…

Входили фашисты в Ставрополь парадом. Прежде бомбили и бомбили.  Первые налёты – по вокзалу, разбомбили нефтяные ёмкости. По центральному парку плотно прошлись – там провожали наших на фронт, столько людей погибло! Бомбоубежище было – траншею вырыли, накрыли досками и сверху присыпали землей. Прямое попадание…Люди так и остались лежать,  как в братской могиле. Театр летний, копия Малого в Москве, красивый, праздничный, белые кресла нарядные с красной опушкой – разбомбили.

После бомбёжек тишина повисла, потом – всё небо чёрными точками наполнилось – парашютисты. Десант.  Основные войска вошли на следующий день. Начало августа, жара стояла, мы с девочками с водой шли с Ташлянского ручья. Наши при отступлении взорвали водокачку, вот и носили мы воду коромыслами. А тут – танки со стороны Ташлы. Выскочили немцы из люков, такие победоносные, в чёрных комбинезонах. И давай  раздеваться донага. Хватают у нас вёдра и обливаются. Мы стояли ни живые ни мёртвые. Страшно. Тут командир им рявкнул что-то, они и про воду забыли, помчались. Нашу, 12-ю школу заняли под свои нужды. Школа  одноэтажная была,  добротное дореволюционное здание, с отличным дубовым паркетом. А туалет – на улице. Так вот немцы оправлялись прямо в школе… После освобождения  уроки у всех начались 1 февраля, только не у нас. Мы долго ещё школу драили, вычищали после арийцев…

- Зима 1943-го очень холодная была, минус 25 градусов. Фашисты драпали кто в чём – заходили в дома, хватали у людей любые теплые вещи. Натягивали на себя всё, что можно, и катились на своих мотоциклетках. Они у них плохо заводились на морозе. Не знаю, как уходили французы в 1812-м, но в 1943-м было жалкое бегство. Перед тем взорвали матрасную фабрику, она недалеко от нашей школы №12 была. Набивали матрасы чёрной ватой, так мы её называли, белая была только в аптеке.  На самом деле вата была грязно-серая, ошмётки после взрыва в воздухе кружили, валились пятнами на снег. А назавтра, в 7 утра, соседи прибежали, гремя в окно: «Наши, наши! Они рядом – у 11-й школы!» Помчались с подругами – как мы их ждали, как надеялись! Наши – красавцы в белых полушубках, статные, румяные, гаубицу на верблюде тащили. Строго так  спрашивают: «Девочки, как вы тут вели себя?» А мы – подростки замученные, тощие – не тот коленкор. «Разве похоже на то, что веселились?» – спрашиваем.  

Полгода мы в оккупации были, очень страшно. Мы и наших бомбёжек боялись – обижались на своих, отчего по казармам немецким не попадают, а бьют по жилым кварталам? Прятались в яме за садом. Все, кроме папы. Он не убегал. Для меня это было очень тяжёлое время. В Железноводске расстреляли брата мамы – Бориса Каширина, моего любимого дядю. 23 года всего, связным он был. А до войны учился в Московском художественном училище, рисовал великолепно…

Люди по году, да по два жили под фашистом, представить нет сил – как выдержали?  Мы у бойцов наших первым делом спросили – а не  вернутся немцы? Успокоили нас – крепко их погнали, нет обратной дороги.