Через пытки – к счастью

На Ставрополье в живых остался всего один взрослый узник концлагерей и 87 несовершеннолетних, переживших трагедию. В Бухенвальде была и ставропольчанка Лидия Лукутина, которой уже 85 лет, но она помнит страшные события до мельчайших деталей.

Лида Смоляр родилась в пос. Былбасовка Сталинской области (ныне Донецкой). «В нашей дружной семье было трое детей, отец работал в депо, мать хозяйничала по дому, – рассказывает Лидия Максимовна. – Брата забрали в армию ещё в 1940-м, старшая сестра работала в типографии печатником. Она приносила газеты со сводками, какие города заняты немцами. В октябре 41-го после бомбёжки Славянска посёлок оккупировали. Фашисты всё жгли и грабили. Наш дом заняли немецкие солдаты, а мы всей семьёй жили в соседском подвале. В 1942-м они начали переправлять всё награбленное в Германию, а молодёжь угонять в рабство».

И тут случилось нежданное. В доме Смоляр «квартировал» немец-врач, он даже вылечил сестру Лиды от болезни, называемой в народе волосом. И предупредил семью, что старшая Мария подпадает по возрасту в категорию тех, кого возьмут в плен. Та успела спрятаться. Но предали соседи, немецкие прихвостни, они сказали матери: «Машки нет, заберём Лидку». «Это же Украина, там было много полицаев, представляете, немец спас, а свои выдали», – продолжил сын Лидии Максимовны.

Так 15-летняя девчонка оказалась в Берлин-Тегель (окраина Берлина), работала по 12 часов токарем на заводе «Борзик». Девушки жили в бараках, кормили их баландой из брюквы и шпината, вместо хлеба давали по 1-2 картошины, а чтобы были силы, в сутки наливали по 2 чашки кофе на сахарине. Но работать на фрицев, тем более делать им снаряды, Лидия не хотела, несколько раз портила станки, после каждой поломки её избивали.

В 1943 году, когда Красная Армия бомбила Берлин, Лидия с подругой в одну из бомбёжек сбежала из лагеря. Они спустились в метро и поехали, не зная куда. Вышли на Александр Платц, у Бранденбургских ворот.

«Наивные, мы обратились с вопросом к парню-поляку, а он нас предал. В полиции я назвала чужую фамилию, зная, что девушка погибла в начале войны. Иначе бы узнали, что мы – беглянки. Отныне по всем гестаповским документам я проходила Лидой Бабак. Нас отправили в печально известный Бухенвальд. Это был ужас: «сняли» волосы, выдали полосатую робу и пантофли (деревянные сланцы). Подругу перевели сюда после разоблачения подпольной организации в другом лагере (опять же кто-то выдал из своих), ей выстригли на голове немецкий крест и били током. Затем обеих перевели в женский концлагерь Равенсбрюк, – Лидии Максимовне стало тяжело вспоминать, какие были пытки, у неё даже подскочило давление. – Самая страшная называлась «аппель». Нас укладывали спать в 3 часа дня. А каждую ночь – с 3 до 5 часов утра, полураздетых, без нижнего белья, в дождь и снег всех узниц выстраивали перед блоками для переклички. Присесть было нельзя, разговаривать тоже. За любое нарушение били плетью. Кормили через день одной картошиной и брюквой».

«Через полгода наш международный блок из 600 человек, а среди нас были и польки, и чешки, женщины из Югославии и Венгрии, СССР, перевезли в Лейпциг, где по 12 часов на заводе изготавливали гильзы, продолжает вспоминать Лидия Смоляр. - Там мы общались, узнавали новости. Подруга Полина из г. Белополье Сумской области Украины спасла мне жизнь. Я не знаю, жива ли она сейчас, ведь страдала туберкулёзом, а найти хотя бы её родных хочется».

Лида Бабак, как некоторые, чтобы не работать на нацистскую военную промышленность, портила себе ноги горячей стружкой. И вот 10 апреля 1945 г. её отправили как больную в Кранклагерь во Франкфурт-на-Одере – это было неминуемой гибелью. Там всех оборачивали разовой бумагой и оставляли умирать без ухода. Но Полина упросила коменданта отпустить Лидию.

24 апреля уже пришли наши войска. Лида и Поля своими глазами наблюдали их встречу с американским контингентом. А затем через Эльбу бывших пленниц переправили в тыл. «Когда нас эвакуировали, мы 10 дней шли пешком в полосатых робах и ели одну траву. Многие падали. Первого мая мы вошли в г. Эстельверда. Здесь нас впервые нормально накормили, ведь за все годы мы не ели хлеба. Одежду разрешили брать из брошенных немецких домов. Там же я впервые увидела банки с консервацией, на Украине - то всё солили в бочках», – делится воспоминаниями собеседница.

В Эстельверде 19-летняя Лидия встретила своего будущего мужа. Он работал в советской комендатуре и арестовал девушек, а затем, разобравшись, выдал Лиде документы. Победу они встретили вместе. Найдёт и женится Владимир Лукутин на ней уже позже, в СССР. Только 3 сентября 1945 г. Лидия вернулась домой. Все родные были живы и рады встрече, один брат Максим погиб под Сталинградом.

Но и после войны мытарства узников концлагерей не закончились. Долго не давали паспорта. Владимир Фёдорович закончил Пермское военно-морское училище без присвоения звания офицера, так как тоже побывал в лагере Кюммельборн в г. Кёнигзее. Лидия Максимовна трудилась кабельщицей на цементном заводе. Чета воспитала двоих сыновей, оба военнослужащие. В 1997 г. не стало отца, и младший, Александр, забрал маму из украинского Краматорска на север, в г.Ноябрьск. Там он работал замначальника учебно-методического центра по линии ГО и МЧС Ямало-Ненецкого автономного округа. А ещё он решил восстановить справедливость. Обратился в Международный фонд взаимодействия и примирения с бывшими узниками. Наконец, из Службы поиска (Германия) пришли подлинник и карточка гестапо на Лидию Бабак. Из средств Фонда «Память, ответственность и будущее» была выделена компенсация в размере 15 тысяч немецких марок (более 5700 евро), которая не облагается налогом и не влияет на другие соцвыплаты. К сожалению, только на мать, ведь отец ушёл из жизни до 2000 г. и не дождался извинений от немецкой стороны.

Ну а Лидия Максимовна стойко прошла все жизненные испытания. «Ради настоящего стоило выжить и выстоять, – говорит она. – Сыновья подарили мне внуков и внучку, есть уже правнучка. Не это ли счастье для женщины?»