Терский лепрозорий находится под городом Георгиевском в Ставропольском крае, является одним из трех оставшихся в России (в СССР их было 16) и единственным на Кавказе. При этом ходят слухи, что Терский хотят закрыть. Пациенты живут здесь на полном гособеспечении, некоторые — более 70 лет. И умирают не от проказы, а от старости. «АиФ-СК» уже рассказывал о жизни пациентов лечебницы минувшим летом.
Накануне Всемирного дня борьбы с проказой мы поинтересовались у главврача лепрозория, помнят ли они про этот день и «отмечают» ли дату. «Конечно, мы имеем к дате отношение, ведь у нас проживает 35 лепробольных со всей России, и 105 медиков неустанно следят за их здоровьем. Но напоминать пациентам об их проблеме в связи с какой-то датой неэтично, поэтому в четверг у нас самый обычный рабочий день», — говорит медик.
Судьба лепробольных всегда трагична. Вспоминается художественный фильм, а особенно одна его сцена, поразившая своим надрывом – с больными проказой родные прощались навсегда. Увы, но эта коварная болезнь, известная ещё с Библейских времён, пока так и не побеждена. «Лекарства для полного излечения проказы так и нет», – подтверждает Михаил Гридасов.
Командировка в лепрозорий
Тем не менее, в современных условиях, пациенты Терского лепрозория не отделены от общества, как полагают многие. В этом убедился наш корреспондент, побывавший в лечебнице минувшим летом.
«За те 3 часа, что я добиралась туда из Ставрополя, Михаил Гридасов, живущий в Терском с 1959 года, рассказал о палочке Хансена, о судьбах пациентов, о династиях медиков, работавших здесь. Но при въезде в сам посёлок предупредил, что журналистов как десять лет не пускает в медучреждение. И вовсе не из-за опасности заражения, а из-за той полуправды и домыслов, которые порой выдают акулы пера после поездки.
Жизнь без маски
Поэтому ни о какой «деревне прокажённых», смакуя подробности их личной жизни, рассказывать не буду. Людей с «львиными масками» на лицах я здесь не встретила. «Да вы их и не увидите, – говорит Михаил Иванович, – после 1943 года наши пациенты получают комбинированное лечение, поэтому до таких симптомов даже не доходит. Вспоминаю только одну женщину, жизнелюбивую и жизнерадостную Валентину Николаевну, на той лепра «погуляла», пришлось ампутировать конечности».
При входе в жилой корпус для лепробольных хотела надеть стерильную маску, чтобы уберечься от инфекции. Но потом стало стыдно, ведь санитарочки, медсёстры, доктора десятилетиями здесь работают, все выполняют свой долг, и никто не шарахается от постояльцев. «Просто люди разговаривать с вами не станут, если будете двумя пальчиками дверь открывать и проявлять свою неприязнь. Только руки потом, по санитарным правилам, помыть нужно», – даёт мне наставления медперсонал. Сейчас в лепрозории больных с активной формой лепры нет, все – санированные, не представляют угрозы окружающим. При желании они могут даже уехать к родным, свободно выйти в город. Но остаются под амбулаторным наблюдением.
Умирают от старости
«Наши пациенты умирают не от лепры, а от старости, – говорит Михаил Гридасов. – Недавно не стало ветерана войны деда Ивана, так ему было 98 лет! Средняя продолжительность жизни у мужчин – 68 лет, женщин – 75-77. За те 26 лет, что я возглавляю лепрозорий, людей каких только «экзотических» национальностей здесь не было: корейцы, китайцы, якуты. Был даже нигериец, приехал учиться из богатой африканской семьи, а в России у него обнаружили лепру (инкубационный период 7,5 лет). Так парень, чтоб не компрометировать родных, решил не возвращаться на родину, взял гражданство РФ и остался лечиться. А вот о больных лепрой цыганах никогда не слышал».
Странно, но факт. Ведь на родине их генетических предков, в Индии, больных проказой очень много. Прокажённые там сгнивают заживо на улицах. Ведь без должного лечения лепра поражает кожу, слизистые оболочки, периферическую нервную систему, внутренние органы. Больные зачастую быстро слепнут. Катализатор – неблагоприятная среда, плохие гигиена и питание, низкий иммунитет. «Лепра – великий имитатор, и порой распознать болезнь неспециалисту сложно, – говорит Михаил Иванович, – иногда проявления напоминают вторичный сифилис».
В СССР было 16 лепрозориев, сейчас в России их осталось всего три: два федерального значения – Терский и Астраханский – и один в Краснодаре, краевой. Ходят слухи, что Терский хотят закрыть.
Быть или не быть?
Пациенты живут здесь на полном гособеспечении. Что их ждёт? Кто будет наблюдать за ними и где? Примут ли их близкие? «У нас уже был 85-й год, когда пришёл приказ закрыть Терский лепрозорий, а на его базе сделать клинику для лечения наркозависимых туберкулёзных больных, – вспоминают сотрудники учреждения, – тогда Минздрав, оценив ситуацию, вынужден был его отменить».
Тётя Рая (имя изменено) живёт здесь с 1941-го года. «До войны в семье было семь душ. Отец всех привёз сюда из Грузии. Две сестры оказались здоровыми. А два брата прожили здесь 12 лет, эпидемиологи думали, что заразны. Но и они оказались здоровы», – говорит женщина.
Даже в трудные 90-е, когда в стране не было ничего, здесь беды не знали, все больные в Терском были накормлены и ухожены. У лепрозория были свои картофельные поля, пасека, виноградник, свиньи, пекарня, детсад, где был оборудован первый в крае компьютерный класс.
До сих пор ничего не известно о судьбах шести диспансерных больных, которые выехали из лепрозория на время и пропали в соседней Чеченской республике в разгар контртеррористической операции на Северном Кавказе. «До её начала они приезжали хотя бы раз в год на осмотр. Как сложилась их судьба? Узнать бы», – не перестаёт думать о своих подопечных главный врач. К счастью, всплеска заразы в регионе не случилось.
Терский лепрозорий – как большой дом для пациентов и для медиков. Здесь даже есть некие тенденции, которые имеют место во всём обществе. К примеру, престарелую бабушку Патимат из Дагестана то и дело забирают домой родные, надо отдать им должное, традиции уважения стариков на Кавказе всё ещё сильны. При этом разговаривая с другой пациенткой, выясняется, что женщина боится фотографироваться, хотя в свои 79 лет выглядит прекрасно. «Понимаете, родные в России не знают о моём заболевании, о том, что я живу здесь, вдруг племянница увидит в итернете, это же стыда не оберёшься», – говорит бабулечка. Действительно, многие пациенты боятся проявления лепрофобии со стороны окружающих. Но есть люди, которые не только не боятся прокаженных, но и всячески помогают им.
Немцы сильно помогли
Так, всегда добрыми словами вспоминают «мать Терезу» из Германии, Роману Драбек. Эта женщина, которой уже под 80, много лет приезжает в Терский лепрозорий, чтобы лично пообщаться с больными и снабдить редкими для России лекарствами. Когда-то, столкнувшись с другой тяжёлой болезнью в собственной жизни, Романа дала обет Богу и с тех пор опекает по всему миру больных туберкулёзом и лепрой. По образованию она – врач-терапевт, имеет свою клинику в Европе. В Терский лепрозорий попала абсолютно случайно и прикипела к нему душой. Она завозила в российское медучреждение первые кресла-коляски, кондиционер, компьютеры, покупала мягкую мебель. Даже свой шикарный дом в Германии с мужем они завещают после смерти в Фонд помощи лепро- и туббольным.
У пациентов Терского лепрозория есть и другие ангелы-хранители – медицинские работники. Даже в самые трудные времена главврачу Гридасову удалось полностью сохранить весь штат сотрудников с бесценным опытом и привлечь сюда молодых специалистов. Да, были моменты, причём недавно, когда люди жили под страхом сокращения, ведь то и дело не на пустом месте рождаются слухи о закрытии лепрозория, но медучреждение продолжает работать в привычном режиме и в этом году.
Смотрите также:
- Корреспондент «АиФ-СК» побывал в единственном на Кавказе лепрозории →
- Тяжелый крест - дорога к иконам →
- "Светлые" люди →