Литература важнее кино?

   
   

На XVI Международном кинофоруме "Золотой витязь" Александру Сокурову вручили золотую медаль имени Сергея Бондарчука. Спустя несколько минут после награждения режиссер признался журналистам, что это стало для него неожиданностью.

- Это выдающаяся фигура мирового кино. То, что в состоянии был сделать этот художник, - удивительно, уникально. Огромный драматический дар, гармоничный человек и режиссер, - сказал Сокуров о Сергее Бондарчуке, с которым был знаком.

На кисловодском "Витязе" известный режиссер пробыл всего один день. Представил свой фильм "Элегия жизни. Ростропович. Вишневская" и ответил на вопросы журналистов из Сербии, Румынии и России.

- Расскажите, пожалуйста, поподробнее о фильме "Элегия жизни. Ростропович. Вишневская". О чем он?

- Эта картина об огромном значении мастерства. Эта картина - мои слова "простите" двум великим людям. Потому что когда они взяли на себя труд сопротивляться власти, которая боролась с духом, почти никто их не поддержал. Со слезами и горечью покидали они свою Родину. Видимо, в таких случаях только время - судья. Только время показывает, кто победил. Они победили.

Ростропович играл у церкви в Париже, когда прощались с Андреем Тарковским. Все как-то связалось, сошлось в одну точку, в одну мольбу, если угодно. И вот это посильное "простите", сказанное картиной, - все, что я и такие, как я, можем сделать для граждан нашей Родины. Обратите внимание на силу характеров этих людей. Какая великая женщина перед нами! И какой глубокий большой Мастер! Таких мастеров, наверное, уже нет. Может быть, будут. Но пока нет. Торжество мастерства и духа - вот что такое картина "Элегия жизни. Ростропович. Вишневская".

- Другую свою новую картину "Александра" Вы снимали, когда Ростропович был уже серьезно болен...

- На картине это никак не отражалось. Его только вывели из реанимации, вернули в сознание. Он звонил Галине Вишневской, но она мужественно отвечала, что доведет дело до конца. Этих великих людей объединяли ум, талант, уважение и великое терпение, что и есть любовь.

- Вы не поехали в Канны, где был представлен фильм. Почему?

- Мы снимали фильм прошлым летом в Чеченской Республике. Он очень отличается от многих остальных картин. Я благодарю Бога за то, что он дает мне возможность не повторяться. А в Каннах достаточно будет продюсера. Мне находиться там нет смысла. Пусть соревнуются люди, которые начинают в кинемато-графе. (Интервью состоялось до оглашения результатов Каннского фестиваля).

- С какими актерами любите работать? Как определяете, кто нужен для роли?

- Я люблю снимать умных людей, внутренняя красота которых гораздо совершеннее внешних признаков. Тех, кто способен понять и почувствовать. Екатерина Васильева - прекрасная актриса, Маша Миронова - настоящая актриса, Галина Волчек - потрясающая актриса. Мужчины менее интересны. Хотя в российских картинах мужских персонажей больше. Евгений Евстигнеев, Михаил Ульянов, Кирилл Лавров, Олег Басилашвили - великие артисты. Это - школа. А из тех, кто моложе, никто интереса не представляет. Если встанет вопрос о главной мужской роли в новом фильме, сыграет ее, возможно, и не актер, как это бывало не раз.

- "Золотой витязь" - единственный фестиваль, связанный с религией. Что это значит для Вас?

- Крестили меня очень давно - после окончания института кинематографии. В домашних условиях. Тогда по-другому было нельзя. Я это сделал вслед за человеком, которого любил. Моими крестными родителями были люди, с которыми я работал: простые музыканты. Они живут сейчас за границей.

Все, что связано с религиозностью, с вероисповеданием, - очень интимные вещи. И если человек в кино начинает кричать об этом, это невежливо и некорректно. Все же задача искусства - объединение очень разных людей, а не деление их на конфессии. Искусство должно быть крайне деликатным и осторожным в том, что связано с религией. Если есть художественные качества, все понятно и постигаемо...

Мой фильм "Мать и сын" был удостоен премии Папы Римского. Снят он в России, не католиком. Папа Римский смотрел его несколько раз, и у нас с ним после этого была длительная беседа. А в России эту картину никто и не заметил...

- Есть ли что-то важное, что мы потеряли?

- Я не знаю, что мы потеряли. Мы живем той жизнью, которой мы можем жить, и которой мы достойны. Жизнь современной воды, ее течение... Мы такие, какими можем быть, и другими мы быть не можем.

- Что такое современное кино и что оно может сделать для зрителя?

- С коммерческой стороны - это товар. В мире сделано немало хороших картин. Но я предпочел бы читать, а не смотреть. Есть всего два - два с половиной десятка картин, которые необходимо посмотреть. И есть пара тысяч книг, которые необходимо прочесть: Фолкнер, Манн, Диккенс, Золя, Чехов. Тютчев для меня - главная фигура в поэзии. Нежно отношусь к Чехову и что-то, кажется, понимаю. Бунин, Платонов - в этом списке имен из XX века гораздо меньше. Мое гнездо - XIX век. Русская и зарубежная литература. Я оттуда. Я не кинематографист по природе своей. Никакой гордыни, фанаберии, амбициозности нет места, когда прочитаешь Фолкнера, Манна, Диккенса, Золя. А послушаешь Шнитке, Шостаковича, Бриттена - и можно ставить точку.

Кино может поддержать человека, у которого внутри есть душевное состояние и душевное богатство. Для человека, лишенного души и внутреннего содержания, искусство ничего не значит.

- Во что Вы верите?

- Я верю только в мужество, трудолюбие, верность. В это я верю по-настоящему. Не думаю, что Господь Бог благоволит к нашему труду. Человек достигает всего потому, что совершает сверхусилие над самим собой. Заставляет себя, принуждает себя. Любой результат - это победа над собой. Результат есть принуждение. Я понял это для себя очень рано. Когда в седьмом классе прочел Флобера.

- Вы приехали в Кисловодск из Кабардино-Балкарии. Это связано с Вашей работой?

- В Нальчике я сидел в архивах, занимался историей и немножко лечился (у режиссера проблемы со зрением. - Авт.). Меня интересовала история России.

- Послужит ли это обращение к архивным материалам основой для нового фильма и будет ли он связан с историей Северного Кавказа?

- Не хочу пока об этом говорить. Может быть. Не буду загадывать.

- Художников часто хотят видеть в роли пророков. Что, на Ваш взгляд, ждет Россию?

- У меня в этом смысле тревожное ощущение. Нам, русским, предстоят большие испытания. Мы совершили много ошибок. Мы предавали, совершали преступления. Придет время, когда за это придется ответить. И тогда будет понятно, насколько мы зрелый народ, насколько сможем принять вину и насколько сможем покаяться.

Смотрите также: