В начале XIX века музыка народов Северного Кавказа оставалась малоизвестной в России и Европе. Её первооткрывателем стал талантливый русский композитор Михаил Глинка, который оценил по достоинству народные песни горцев. До него ещё никто не включал в музыку подлинные мелодии Кавказа. Накануне 220-летия со дня рождения композитора, которое отмечается 1 июня, о его знакомстве с Кавминводами рассказал «АиФ-СК» заслуженный работник культуры РФ, краевед Борис Розенфельд из Кисловодска.
Курорты под охраной казаков
«Отца будущего композитора Ивана Николаевича беспокоило слабое здоровье сына и, наслышанный о целебной силе минеральных вод Кавказа, он решил отправить его на Кавминводы. 2 мая 1823 года Михаил в сопровождении дяди Ильи и прислуги выехал на юг.
Поездка на лошадях была долгой и утомительной. В пути 1 июня юноше исполнилось 19 лет. Когда путешественники прибыли на горячие воды, Михаил вместе с другом остановился в домике надворной советницы Хандаковой. Появление музыканта-любителя никто не заметил», - рассказывает Борис Розенфельд.
В архивах найден документ, в котором генерал Алексей Ермолов запрашивает у начальника Кавказской области именной список лиц, прибывших на Кавминводы. В ведомости о приехавших от 3 июня 1823 года указано имя и Михаила Глинки.
В мемуарах Глинки сохранилось описание Горячеводска, как тогда назывался Пятигорск.
«До самого прибытия на серные воды взор не находил предметов приятных, напротив, почти ничего не было видно, кроме беспредельных степей, заросших густой высокой ароматной травой, - писал композитор. - Вид теперешнего Пятигорска в то время был совершенно дикий, но величественный; домов было мало, церквей, садов вовсе не было; но также, как теперь, тянулся величественный хребет Кавказских гор, покрытых снегом, так же на равнине извивался ленточкой Подкумок и орлы во множестве ширяли по ясному небу».
Были заметны следы свежих боевых действий. На окраине приезжих встречали две пушки и дозор казаков. По ночам мирный сон горожан прерывали громкие окрики часовых.
Тем не менее курортная жизнь бурлила. Сюда везли из аулов всякую снедь, торговцы привозили заграничные ткани и ковры. Глинке нравилась жизнь в Горячеводске, его скромное жилье, местное вино. Юноша с интересом наблюдал за нарядным обществом у источника, за играми и скачками черкесов.
И лошадиные дозы воды
Методика лечения в то время была в зачаточном состоянии, поэтому пациентам предписывали просто принимать ванны в больших количествах и пить по 80 стаканов минеральной воды в день. Не всякий организм выдержит такие лошадиные дозы. Глинка жаловался, что его буквально сварили в горячей ванне.
Измученный серными купаниями и вёдрами питья, он по совету врача переехал в Железноводск. Здесь к услугам курортников был всего один деревянный дом из восьми комнат. Кому места не хватило, жили в войлочных палатках.
Несмотря на спартанские условия, на железных водах Михаилу понравилось. Он писал, что это места дикие, но очень живописные. Ему нравилась гора, покрытая густым лесом, дикий виноград, обвивающий кустарники, орлы, пролетающие над самой головой.
Над единственным водоёмом, куда одновременно могли поместиться до шести курортников, раскинулся плетнёвый шалаш. Мирных жителей охраняли военные.
Юный Глинка увидел настоящий Кавказ. Его привлекали наряды горцев, их зажигательные танцы и песни. Особенно восхищала лезгинка. Он с интересом наблюдал жизнь кавказских поселений, а однажды посетил местный праздник байрам, где дамы в парижских нарядах смешивались с черкешенками. В торжестве принял участие бард Султан Керим-Гирей, которого называли «первым трубадуром Закубанья». У горцев бард был в почёте. Он воодушевлял воинов на героические поступки, высмеивал пороки.
Совсем лишился сна
Но лечение в Железноводске не пошло на пользу Михаилу, напротив, ухудшило состояние его здоровья. Оставалось надеяться на Кисловодск, куда музыкант и отправился. Он вспоминал, что в этом городе тогда было мало домов, а деревья вообще не росли. Здесь ему предстояло принимать нарзанные ванны и пить лечебную воду.
Вскоре Михаил совсем лишился сна и аппетита. И врач Быковский пришёл к выводу, что нарзан вреден для Глинки, и назначил ему настои горьких трав, приготовленные на вине. Но музыкант продолжал страдать от бессонницы, которую усиливали блохи, не дававшие покоя по ночам.
На Кислых Водах Михаилу стало так плохо, что доктору едва удалось спасти его ваннами из травяных настоев. Глинка провёл на юге почти два месяца, практически без пользы для здоровья.
Во второй половине августа он собрался домой - в село Новоспасское на Смоленщине.
Но благодаря пребыванию на Кавминводах, он полюбил Кавказ, запечатлел в памяти его неповторимую красоту, народные традиции и музыку. Много лет спустя кавказские мотивы отразились в произведениях композитора.