Нападение банды Шамиля Басаев на Будённовск 14 июня 1995 года заставило пересмотреть и методы борьбы с терроризмом, и способы оказания помощи жертвам. Как реагировали медики и как научились противостоять главной цели преступников - запугиванию и дезорганизации населения, рассказали «АиФ-СК» врачи - участники тех событий.
«Нужна кровь и медикаменты»
Владимир Бессонов в июне 1995 года был заместителем министра здравоохранения по медицине катастроф. На Ставрополье это была новая должность, введённая как раз из-за участившихся терактов. Жители края к тому моменту уже пережили взрыв электричек и поездов, захваты заложников. На случай таких чрезвычайных ситуаций власти приняли решение создать новую экстренную службу. Позже она стала называться Территориальным центром медицины катастроф, и Владимир Анатольевич его долгие годы возглавлял.
«Шла коллегия, посвящённая Дню медицинского работника, который мы отмечаем в середине июня. Вдруг - звонок, - вспоминает Владимир Анатольевич события 14 июня 1995 года. - Прибежала секретарь и позвала министра Николая Артёмовича Шибкова срочно к телефону. Я сидел рядом, он мне поручил принять звонок. Оказалось - Александр Коробейников, первый зампредседателя правительства Ставропольского края. Он сообщил, что произошёл захват больницы в Будённовске. Нужна донорская кровь, медикаменты. Коллегию тут же остановили и создали оперативный штаб».
Главврач Будённовской районной больницы Светлана Куртасова в тот день была в Ставрополе на коллегии. Она немедленно вернулась в город. Её коллеги поехали чуть позже, сразу на машинах скорой помощи.
Медицинский транспорт с бригадами хирургов и реаниматологов из разных городов и районов края в те дни был переправлен в Будённовск. Надо было готовиться к штурму, о котором, по словам Владимира Бессонова, говорили с первого дня теракта. Кроме того, жители города и сёл района продолжали болеть обычными недугами, их нужно было госпитализировать в близлежащие райцентры - Благодарный, Левокумское, Нефтекумск…
Запас на любой случай
В городе развернули госпиталь МЧС рядом с городской поликлиникой в микрорайоне, до которого боевики не добрались. В самой поликлинике работали врачи, приехавшие из Ставрополя. Кроме того, открылся госпиталь Всероссийского центра медицины катастроф в медсанчасти химического завода.
«Я тогда убедился, что у нас в стране достаточно сил и средств, чтобы ликвидировать любую чрезвычайную ситуацию, - говорит Владимир Бессонов. - Кто-то начал пускать слухи, что не хватает носилок, бинтов и прочего. Но на такой случай есть склады неприкосновенного запаса. Сначала используют те, что предназначены для ликвидации последствий ЧС. Там есть всё, что необходимо, от носилок до остродефицитных на тот момент препаратов. Например, альбумин, который вводят нуждающимся в переливании крови».
Сейчас службы медицины катастроф работают в каждом регионе страны, включая Ставрополье. В них круглосуточно дежурят хирурги, травматологи, анестезиологи, медсёстры и водители реанимобилей, которые мгновенно выдвигаются на место происшествия. При необходимости подключается санавиация. Алгоритм действий на случай ЧС налажен, по словам Владимира Анатольевича, проводятся постоянные учения.
Тогда медики тоже были готовы к любому повороту событий. Со склада в Будённовске достали около 300 носилок, предполагая, что во время штурма будет очень много раненых. Нужны были санитары - носить пострадавших. Врачи кинули клич, и тут же откликнулись местные добровольцы.
В самой больнице медики продолжали оказывать помощь больным, беременным, раненым. Иногда им удавалось передать медикаменты, бинты, воду - через заместителя главного врача Петра Костюченко. Боевики отпускали его в штаб, где находились представители органов власти и силовых структур.
После неудачной попытки штурма Петр Костюченко передал в штаб требование Басаева остановить войну в Чечне в обмен на освобождение заложников.
Вышли с синдромом заложника
На кону стояло слишком много жизней, чтобы игнорировать ультиматум Басаева. В заложниках оказалось 1,5 тысячи человек - на тот момент это был самый крупный захват в истории России. Позже банде другого боевика, Салмана Радуева, удалось согнать в больницу Кизляра около трёх тысяч человек, но он отпустил их уже на следующий день. В Будённовске Басаев удерживал заложников пять суток, а потом ещё сутки более 100 заложников оставались в автобусах, следовавших с боевиками в Чечню.
18 июня был организован телефонный разговор премьер-министра России Виктора Черномырдина с террористом Басаевым. Боевику пообещали мирные переговоры с сепаратистами. Взамен он отпустил группу рожениц с детьми. Утром 19 июня террористам предоставили автобусы. Они выехали во второй половине дня, и только тогда основная часть захваченных покинула больницу.
По словам медиков, страшнее физических травм был удар по психике людей. Родственники убитых и заложников агрессивно встречали спикеров от власти, которые приходили к ним на площадь, едва ли не с кулаками. Некоторые вышедшие из больницы тоже были воинствено настроены по отношению к тем, кто их спасал, и защищали точку зрения террористов. Такое явление называют «синдромом заложника». А спустя некоторое время у многих обострились или проявились заболевания - начал давать о себе стресс, который они пережили.
«Я тогда решил, что для таких ситуаций нужно создавать психоневрологическую службу, - рассказывает Владимир Бессонов. - И сейчас убеждён, что пережившим теракт нужно в первую очередь лечить душу. Даже родители и друзья заложников получили психологическую травму».
И капельницами, и гипнозом
Последствия испытанного будённовцами шока проявляются даже сейчас, до сих пор в Ставрополь приезжают люди с заболеваниями, вызванными пережитым тогда стрессом, говорит директор клиники пограничных состояний и заведующий кафедрой психотерапии и медицинской психологии Ставропольского государственного медуниверситета Игорь Боев.
Сотрудники кафедры выехали в Будённовск на третий день теракта и остались там на несколько месяцев. За день на каждой койке стационара успевали пролечить по четыре, пять человек. Им ставили капельницы, чтобы нормализовать работу мозга после нервного истощения.
«Только представьте себе: боевики, прикрываясь женщинами на девятом месяце беременности, стоят в проёмах окон и расстреливают наших «альфовцев». Те, конечно, не могут стрелять в ответ. Это страшная картина, - вспоминает Игорь Викторович. - Потом эти женщины признавались, что автоматически выполняли все требования террористов. А сами думали, как сохранить жизнь ребёнка. И насколько же сильна природа, что все дети в утробе матерей сохранились и родились. Даже у тех, кто прыгал из окон и получил переломы ног».
Хуже, по мнению психиатра, обстояло дело с другими заложниками, которых боевики вытащили из домов и колонной повели в больницу. На их глазах расстреливали неподчинявшихся, грозили взорвать стоявший рядом бензовоз. Люди пережили шок от того, что в мирный город внезапно ворвалась смерть.
«Позже начались гипертонические кризы, сердечные приступы, стенокардические расстройства, язвенные кровотечения, обострения панкреатита, нарушения кровообращения мозга, - рассказывает врач. - Многие не могли спокойно переносить звуки, похожи на стрельбу, просыпались по ночам от стрекота мотоциклов и сразу прятались под кровать. Когда прошёл слух, что боевики снова напали, люди кинулись убегать. Никто не пытался защищаться, ведь все понимали, что это бесполезно. Жители города пережили социально-информационный стресс, когда угроза смерти была очень высока».
Игорь Боев специализировался на психофармакотерапии и в Будённовске пробовал разные варианты лечения, разные фармакологические композиции. Тех, кто был возбуждён из-за событий, успокаивали. Погружённых в апатию, безразличие - побуждали к активности.
Около 300 человек обследовали с помощью разработанных военными специальных аппаратов, измеряющих кожно-гальванические импульсы. Оказалось, реакции заложников сильно отличаются от показателей всех остальных горожан. Их гальванические «слепки» психиатры, по словам Боева, распознавали сразу.
Что самое удивительное, на его взгляд: спустя три, пять, 10 лет бывшие заложники имели всё тот же «слепок», отличающий их от людей, не побывавших в плену. Но они прошли терапию, и препаратами,и гипнозом, которая помогла расслабиться и справиться со стрессом.
Задача была выполнена на высоком уровне. Результат работы отмечен министром здравоохранения России Эдуардом Нечаевым. Игорь Викторович предложил организовать клинику пограничных состояний для дальнейшего использования полученного передового опыта. Предложение поддержали, и уже в начале 1996 года клинику открыли. Он до сих пор возглавляет это подразделение медуниверситета.
«Не разговаривали вообще»
Клиника оказалась очень востребована, так как череда терактов продолжалась. Ставропольским психиатрам приходилось помогать людям, пережившим взрывы, захваты заложников. После Беслана сами психиатры и психологи попросили провести им реабилитацию - настолько тяжело было работать с пострадавшими от захвата школы, с родственниками погибших детей.
«Мы подходили к домам в Беслане, и нам казалось, что они чёрные, даже если были сложены из белого кирпича, - делится впечатлениями Игорь Боев. - Стояла гнетущая тишина, которую нарушал только звон бутылок. Мужчины пили молча. Наши пациенты не разговаривали вообще. Только после шестой капельницы начинали обращаться муж к жене, мать к сыну. После девятой капельницы пробовали разговаривать, плакать, освобождаться от переживаний».
Нефармакологические методики в первые дни были бессильны. Бесланцы, по словам доктора, просто не слышали никого, были погружены в собственные переживания.
«Им нужны были препараты, которые расширяли сосуды мозга, накачивали питательными веществами нейроны, помогая восстановиться, - поясняет он. - Только после этого предпринимались попытки их разговорить».
«После Будённовска мы могли уже целенаправленно лечить пострадавших от теракта. Был выпущен сборник методических материалов, по которым мы дальше работали, - подводит итог Игорь Боев. - Были сформированы мобильные многоцелевые бригады, в состав которых включили врача-психиатра, психотерапевта, медсестру. Террористы стремились дезорганизовать работу государства и гражданских структур, вызвать панику. Мы научились им противостоять на медико-психологическом уровне».