Три полпреда
Марина Тимченко, «АиФ-СК»: Как вы считаете, сейчас, спустя семь лет, можно ли говорить о том, что создание округа оправдалось?
Артур Атаев: Правительство тогда утвердило стратегию социально-экономического развития округа до 2025 года. Ставку сделали не на политическое урегулирование, а на экономику. Она стала доминантой. Но не всё задуманное удалось.
Но однозначно Северо-Кавказский федеральный округ в момент его создания и сейчас – это совершенно разные территории. Террористическая составляющая практически нивелирована, условий для её роста на Кавказе уже нет, социальная база терроризма значительно уменьшилась. Опасность для национальной безопасности сейчас представляют внешние факторы, действующие, в частности, на Ближнем Востоке.
– За семь лет сменилось три полпреда. Можно ли как-то охарактеризовать периоды их руководства?
– Первым полпредом был Александр Хлопонин. Его назначение восприняли очень скептически. Но он органично вписал свою деятельность в местную специфику, стал реальным политическим звеном. Он как человек, имеющий опыт создания крупных корпораций, сделал упор на экономразвитии. Региональное руководство в округе при Хлопонине стало заметно мобильнее, эффективнее.
В северокавказской экономике наблюдался перевес в сторону торговли и услуг. Была поставлена задача – развивать промышленность. Существовавшие в советское время горизонтальные связи между регионами, предприятиями, руководителями были утеряны. На создании и восстановлении этих связей и сосредоточило свою работу полпредство.
Регион очень слабо вовлечён во внешнеэкономическую деятельность. Хлопонин попытался изменить положение. Не совсем это получилось. Но цель была чётко обозначена - повысить технологический уровень, обновить базу. Мне кажется, что результаты той политики дают результат сегодня. Во всех регионах реализуются вполне конкретные проекты. Северный Кавказ меняет облик.
– Назначая генерала Сергея Меликова, акцент решили сместить на безопасность?
– Вначале я тоже так думал. Но нет. Меликов - многогранный политик. Он внимательно следил за ситуацией, вмешивался в решение проблем даже районного уровня, был очень мобильный. В один день мог проехать по нескольким регионам и провести встречи самой разной направленности – от экологических проблем до религиозных вопросов. Ему удалось сколотить возле себя институты гражданского общества. Спорил, выслушивал мнения, прислушивался к рекомендациям.
– Семилетие округ встречает с новым полпредом – ещё одним силовиком Олегом Белавенцевым. Что о нём скажете? Успел себя уже как-то проявить?
– Да, это боевой офицер, но, что важнее, человек, имеющий опыт постконфликтного урегулирования и формирования предпосылок для экономического роста. Руководитель, который будет работать на создание точек баланса и развитие территории.
Да, он не очень заметен в медийном пространстве. Но это его стиль. Я считаю, что назначение такого руководителя - показатель оздоровления ситуации.
Профанация не нужна
– Экономический потенциал региона вы оцениваете как низкий. Но ведь, к примеру, возможности для туриндустрии здесь уникальные…
– Это так. В 2015 году Чечню посетили 80 тыс. туристов, в 2016-м ожидали уже 100 тыс. Такая же ситуация в Цейском ущелье в Северной Осетии. На более раскрученных курортах, в Домбае и Архызе, надо заранее бронировать места, за несколько месяцев до сезона.
Но на реализацию программ промышленного развития сил не хватает.
– Вы про недостаток финансов?
– Нет, я про кадровый потенциал. Аналитики отмечают, что рабочих кадров уже почти не осталось. Этот сектор занимали в основном специалисты, приезжавшие по направлениям из других регионов. Работали техникумы, которые готовили смену. Но сейчас этого нет. Отток русского населения, закрытие многих учебных заведений. Республики по направлениям посылают абитуриентов учиться в Москву, Санкт-Петербург, Ростов, Ставрополь. Но многие не возвращаются. Получив образование, выпускник не может найти применения своим знаниям в регионе.
– Получается замкнутый круг...
– Да, в СКФО самая высокая безработица в России.
– Республики разрабатывали программы по возвращению русских. Что из этого вышло?
– В Чечне, Ингушетии и Дагестане такие программы были, но сейчас они не действуют. Все три программы считаю неудачными. Когда Юнус-Бек Евкуров возглавил республику, он попросил показать ему хоть одну русскую семью, которая вернулась. Этого сделать не смогли, несмотря на то, что программа была целевой. Очевидно, что реально из тех, кто уже покинул эти регионы, никто назад не вернётся. Надо прекратить заниматься этой профанацией и попытаться закрепить в республиках тех, кто там ещё остался, путем включения в региональные элиты. Вот это возможно. И это, кстати, делается в Ингушетии и Чечне.
В начале января глава Северной Осетии Вячеслав Битаров встречался с русской общиной. Он заявил, что их инициативы будут поддерживаться. Я считаю, что это правильно, и это даст эффект. От межнационального согласия на Северном Кавказе зависит очень многое.
Радикалы идут в мегаполис
– Какие-то проблемы создание округа помогло решить. Но некоторые остаются: дотационность, коррупция, социальная необустроенность, отток русских, распространение экстремистской идеологии и т.д. Какие из них вы считаете самыми опасными в перспективе?
– Отток русских уже остановил экономику, подорвал развитие высшей школы. Посмотрите на нефтяной институт в Грозном - он очень нуждается в квалифицированных кадрах. То же самое с предприятиями электронной промышленности на Северном Кавказе. Они восстановлению практически не подлежат. Распространение экстремистской идеологии тоже уже дало свои плоды...
Сейчас нужно предугадывать развитие этих процессов, их мутацию. В частности, экстремисты стали работать более филигранно, вышли на транснациональный уровень. Они давно освоили виртуальное пространство и используют его в своих целях. Вспомните последнюю операцию, которая проходила 11 января в селении Цоци-Юрт. Террористическую группу вычислили по Whats App (популярный мессенджер. – Прим. ред.). Там они осуществляли рекрутинг, поддерживали связь с единомышленниками, идеологами из Сирии. И хочу обратить внимание: Цоци-Юрт – благополучное селение, там уже давно забыли, что такое спецоперации и перестрелки.
Надо очень серьёзно подходить к прогнозам развития того, что уже дало свои всходы. Ведь надо признать, в 90-х мы упустили Кавказ, дали прорасти идеологическим семенам. Сейчас они взошли и стали большими деревьями, в кронах которых приютились террористические ячейки. Сегодня джихадистским группировкам на Северном Кавказе менее комфортно. Экстремистов реально преследуют, житья им не дают. Поэтому они пытаются раствориться в мегаполисах. Это опасная тенденция. Надо создавать в противовес антиэкстремистские виртуальные сети.
– Сейчас этим занимаются и силовики, и духовенство…
– Духовенство – главный враг террористического подполья. Посмотрите, какая сейчас целевая аудитория у радикалов. Они пытаются сделать ваххабитами и экстремистами представителей другой религии. С этим трендом тоже надо бороться, выявлять механизмы и ломать их.
От яблок до авто. Какие импортные товары могут заменить регионы Кавказа? 
Не время для свадеб? Почему на Северном Кавказе демографический спад 
Боевики каются. Как преступников возвращают к мирной жизни? 
Стрелять или говорить? Эксперты о том, как остановить экстремистов