Чеченский фольклорист Исмаил Мунаев готовит к печати восьмой том героических песен - илли. Во время первой военной кампании архив, который местные учёные собирали на протяжении многих десятилетий, был полностью уничтожен. Но, к счастью, уцелели некоторые дубликаты уникальных материалов и фонотека. Они хранились у Исмаила Мунаева дома. Всю войну он провёл на руинах площади «Минутка» в Грозном, оберегая бесценные записи. Признаётся, после того, через что пришлось пройти в те годы, стал по-настоящему верующим человеком.
Райское место
Марина Тимченко, «АиФ-СК»: Глядя на сегодняшний Грозный, сложно представить, что ещё совсем недавно он представлял собой пепелище.
Исмаил Мунаев: Город красивый, современный, но не мой. Мой Грозный полностью уничтожили. Он был провинциальным, зелёным, уютным, многонациональным, дружным. На улице Московской, к примеру, у нас жили евреи. В народе этот район назывался «Еврейская слободка». Когда в 1957 году чеченцы вернулись из ссылки, евреи встречали их чеченскими песнями и чеченскими танцами.
Родился я в Киргизии, в Джалал-Абаде. К моменту приезда в Грозный уже закончил первый класс.
– Помните своё первое впечатление от города?
– Вокзал, шум поездов, машины, толпы людей… Остановились у родственников. Народу было так много, что главной проблемой оказалось найти на полу свободный участок, чтобы устроиться на ночлег.
Год жили в Грозном, потом переехали в село Гойты. Отец в городе так и не смог найти работу: мы возвращались нелегально, трудоустраивать чеченцев было запрещено. Все небольшие сбережения потратили: собирались наспех, пожитки продавали за бесценок.
Вернуться на родину предков для нас было очень важно. Помню, моя прабабушка носила длинное платье с большими карманами, и в них всегда лежало много маленьких угощений. Кусочки пряников, сахара, конфет, завернутых в тряпочки и марлю. Она раздавала сладости нам, детям, и рассказывала про Кавказ. Говорила о нём с такой любовью, что мне казалось, это рай, где растут виноград, груша, черешня, где текут молочные реки. Я знал, что обязательно вернусь туда, чтобы жить там. Так мыслили все, от мала до велика. Самым популярным у чеченцев во время ссылки, после расспросов о здоровье, был вопрос: «Вай ц1а дохийтацабоху?» (Не говорят ли о разрешении вернуться нам домой?).
Мы мечтали о возвращении. Но здесь нас ждала суровая борьба за выживание. Когда мы подросли и стали помогать родителям, стало полегче.
Отец мой всегда хотел учиться. Но ему удалось закончить только четыре класса. Учиться дальше возможности не было. Я, когда повзрослел, реализовал его мечту.
– Почему занялись героическими песнями?
– На мой выбор повлиял известный чеченский писатель Халид Ошаев. Он заложил научные основы в изучение чеченского фольклора, истории, этнографии. Ошаев говорил, что в героических песнях вся наша история. Хотя илли - не совсем песни, это скорее сказания, которые речитативно исполняются с музыкальным сопровождением. Сказители («илланча») и их слушатели верят в действительность песенных событий. Герои илли не обладают чудесными свойствами и предметами, но их человеческие качества и возможности гиперболизированы. Они борются против зла, несправедливости и побеждают благодаря смелости, отваге, мужеству и милосердию, заботе о слабых и обездоленных. Герой не начинает первым сражение, он всегда стремится к мирному решению, не позволяет себе оскорблять человеческое достоинство противника.
Задача позднего эпоса илли - формирование стереотипов поведения на базе идеальных образов. Слушая их, можно понять, как действовать в той или иной жизненной ситуации, что нужно делать, а что - нельзя.
От песни к песне - больше красок
– Вы до сих пор собираете фольклорные произведения?
– Фольклорист должен постоянно общаться со своим народом, не терять связь. Чтобы быть в форме, нужно всё время ездить, искать, слушать.
С 1975 года - в экспедициях. Найти хорошего информатора, который к тому же настроен говорить, - большая удача.
– А как определяли, где искать?
– До 90-х всё чётко было. Каждый год от университета готовилась экспедиция. Все, кто окончил первый курс, отправлялись на практику. Человек 100 выезжали вместе со мной в район и там неделями работали. Родители студенток с трудом отпускали их на фольклорную практику.
Экспедицию 1983 года помню до сих пор. 87 девушек и 17 парней повёз я в горный Ножай-Юртовский район. Местные парни облепили окрестности интерната, в котором нас поселили. Сторож бегает, отгоняет их. Приехала милиция. Я в замешательстве - как работать в такой обстановке? Решил опереться на традиции своего народа.
Самое сложное было - уговорить уйти милиционеров. После этого стал подходить к местным, приглашать их в гости к девушкам. Они очень смущались, отнекивались, приходилось чуть ли не силой тащить. А внутри накрыли столы, налили чай, разложили сладости. Девочкам велел открыто общаться, рассказывать о себе, своих родителях, учёбе, экспедиции. В свою очередь они и гостей должны были расспрашивать обо всём. И процесс общения молодых людей пошёл.
Ситуация получилась очень интересная. По чеченским традициям все гости, вкусившие от девушек угощения, получили статус «хьаша», который предполагает только дружеские и братские отношения. Всё остальное - святотатство. Статус обоюдный, распространяется и на родственников.
Так что после того, как парни поели предложенные сладости, выпили чаю, я за девушек был абсолютно спокоен. С того момента молодые люди несли ответственность за моих студенток перед их родными. Я им всё это пояснил, и они это приняли. И такой продуктивной экспедиции у нас никогда не было. Парни приезжали со своими сёстрами, забирали наших девушек, и они работали чуть ли не круглосуточно, записывали то, что помнили бабушки и дедушки.
– По каким признакам они понимали, что это новый фольклорный материал, который необходимо записать?
– Фольклорное произведение всегда уникально. Оно меняется не только от исполнителя к исполнителю, но и от исполнения к исполнению. Прихожу утром, у человека и без меня много забот, он из вежливости делает то, о чём я его прошу, но хочет побыстрее избавиться. Потом я прихожу к нему же вечером, когда дневные хлопоты и проблемы позади, сказитель расслаблен, пьёт чай, отдыхает. Говорю, что у меня сломался диктофон, и надо повторить запись. Он исполняет эту же песню, но уже вдвое дольше по времени! Сам он уверен, что поёт то же, что и утром. Но на деле добавляет деталей, красок, подробностей.
Числительных больше нет
– Если сравнивать советские времена и нынешние, как сегодня работается фольклористу?
– Собирать материал сейчас сложнее. Люди стали более занятыми, прагматичными, пробудить интерес тяжело. Но делать это необходимо. Иначе потеряем свою культуру, язык. У нас ведь уже умерла целая часть речи - числительные. Сейчас их произносят по-русски. А чеченская двадцатеричная система исчисления забыта. В Грозном молодые чеченские мамы со своими детьми в подавляющем большинстве говорят на русском. В дошкольных детских учреждениях воспитательницы также говорят на русском языке. К этому их побуждают молодые родители из-за того, что в начальных классах в Чеченской Республике обучение начинается сразу на русском языке.
Надо хорошо знать оба языка. Но многие вперемешку говорят и русские, и чеченские слова. От этого путаница, сумбур в голове. Люди привыкают общаться, перескакивая с одного языка на другой. И вот эта рваность мышления, на мой взгляд, приводит к трагедиям политического характера. Потому что человек, оторванный от своей базовой национальной культуры и языка, - лёгкая добыча для тех, кто творит интернациональное зло, терроризм.
– 43 года вы собираете сказания, сказки, песни. Издаёте книги. А нынешняя молодёжь их читает? Интересуется?
– Да. Даже просят меня в Интернете специализированный сайт открыть, но руки никак не доходят. Мы это наследие чуть не потеряли в 90-е годы. Сейчас восстанавливаем. Готовим в Академии наук ЧР к изданию восьмой том чеченского фольклора.
В конце января 1995 года вернулся в Грозный. Фольклорный архив Чеченского института ИСФ, в том числе и с нашими пятнадцатилетними записями, был полностью сожжён военными, хотя здание института сохранилось. Но в архив мы сдавали переписанные чистовики, а черновики я хранил у себя. Дом мой был разрушен. Он находился на площади «Минутка», где в то время шли ожесточённые бои. Но выбора не было. Всю первую войну прожил там, спасая свой архив.
Это были самые продуктивные дни и ночи для моего сознания. Смерть ждала на каждом шагу, за каждым углом. Но мне суждено было выжить. Я многое осознал и переосмыслил, перестал быть тем, кем был до этого. Стал действительно верующим человеком.
Правила комментирования
Эти несложные правила помогут Вам получать удовольствие от общения на нашем сайте!
Для того, чтобы посещение нашего сайта и впредь оставалось для Вас приятным, просим неукоснительно соблюдать правила для комментариев:
Сообщение не должно содержать более 2500 знаков (с пробелами)
Языком общения на сайте АиФ является русский язык. В обсуждении Вы можете использовать другие языки, только если уверены, что читатели смогут Вас правильно понять.
В комментариях запрещаются выражения, содержащие ненормативную лексику, унижающие человеческое достоинство, разжигающие межнациональную рознь.
Запрещаются спам, а также реклама любых товаров и услуг, иных ресурсов, СМИ или событий, не относящихся к контексту обсуждения статьи.
Не приветствуются сообщения, не относящиеся к содержанию статьи или к контексту обсуждения.
Давайте будем уважать друг друга и сайт, на который Вы и другие читатели приходят пообщаться и высказать свои мысли. Администрация сайта оставляет за собой право удалять комментарии или часть комментариев, если они не соответствуют данным требованиям.
Редакция оставляет за собой право публикации отдельных комментариев в бумажной версии издания или в виде отдельной статьи на сайте www.aif.ru.
Если у Вас есть вопрос или предложение, отправьте сообщение для администрации сайта.
Закрыть