Черкесский фольклорист Булат Халилов готовится принимать гостей: на Кавказ едет французский дуэт скрипачей S'adouno, который играет армянские, чеченские, черкесские песни. И это вовсе не лезгинка. Точнее, не только она.
Заходи и слушай
Светлана Болотникова, «АиФ-СК»: Несколько лет назад на Кавказе по вашему приглашению побывал французский режиссёр Винсент Мун. Он снял здесь несколько документальных фильмов о традиционной музыке кавказских народов. Нынешний приезд французского дуэта связан с работой Муна?
Булат Халилов: В некоторой степени. Мы с другом Тимуром Кодзоковым два с половиной месяца вместе с Винсентом Муном записывали традиционных исполнителей в разных регионах России и на Южном Кавказе. Благодаря этой экспедиции наш взгляд на народную музыку в корне переменился. Раньше мы предпочитали экспериментировать и не любили то, что выдаётся за традиционное исполнение. После той экспедиции мы сами решили записывать народных исполнителей и создали свой лейбл - Ored Recordings.
А с Антуаном Сержаном из французского дуэта я знаком с 2015 года. Как-то он был в Москве, и ему попался диск черкесской музыки. Понравилась. Он посмотрел фильм Винсента, нашёл мои контакты и попросил меня быть их проводником в Адыгее. Потом я встречался с Антуаном во Франции, познакомился с его девушкой, скрипачкой Марион Бреттвиль. Сейчас Антуан и Марион едут на автомобиле из Турции через Грузию на Северный Кавказ.
- Как будут использовать то, что услышат?
- Мы познакомим их с исполнителями традиционной музыки, они разучат мелодии и будут играть их в своей аранжировке. Планируем также провести камерные концерты и мастер-классы для местных музыкантов. Параллельно будем записывать то, что ещё не слышали.
- Вы до сих пор находите белые пятна в фольклоре?
- Мы не записали ни одной песни, которая не была бы уже известна фольклористам. Но мы записали людей, которых до нас никто не записывал. Наша задача - сделать доступным широкой публике то, что обычно хранится в архивах. Мы выпускаем свои записи (релизы) на сайте. Их можно скачать бесплатно или за пожертвование.
Историю не изменишь
- Страны Южного Кавказа сильно отличаются от наших республик по менталитету?
- Да. У многих там резко отрицательное отношение к советскому прошлому. В Грузии есть музей советской оккупации, к примеру. Вообще вопросы истории вызывают много дискуссий, но я думаю, что это связано с современной политической повесткой. Есть и общее прошлое, которое нас объединяет. Даже те люди, которые по-русски не говорят, используют какие-то жаргонизмы советского времени на русском.
- А между регионами Северного Кавказа ощущается разница?
- Я был поражён, что о традиционной музыке друг друга мы почти ничего не знаем. В Чечне распространён суфизм и религиозная ритуальная музыка, о которой в КБР понятия не имеют. Когда знакомишь с черкесской музыкой дагестанцев, они удивляются: «У вас все такие песни грустные? Весёлых нет?». А для азербайджанских фольклористов стало открытием, что черкесы до советского времени не использовали кавказский барабан - доул. На самом деле кавказская музыка очень разная.
- Многие считают, что кавказская музыка - это лезгинка.
- Это очень узкое понимание.
- Вы часто бываете в глубинке. Как живут аулы?
- Исполнители традиционной музыки далеко не всегда сельские люди. Осетинскую и черкесскую музыку играют и поют в основном горожане 25-40 лет, которые выучили её по архивным записям. Есть, конечно, и сельские кузнецы, пастухи, ашуги (певцы-поэты. - Ред.), из поколения в поколение поющие народные песни. Есть народные ансамбли с репертуаром советского периода, которые мы маркируем как позднее явление в фольклорной среде.
Молодёжи в сёлах мало. Если ты не занимаешься скотом или земледелием, там делать нечего. Все едут на заработки в Москву. Да и нам организовать концерт в столице проще, чем в том же Нальчике, из-за низкой платёжеспособности населения. Пожертвования чаще перечисляют из-за границы. Когда-то нам с Тимуром казалось, что эмигрируют только предатели. Теперь мы понимаем, что нет смысла страдать и мучиться дома, если ты можешь на чужбине больше сделать полезного для своей семьи и своего народа.
Культурной инфраструктуры у нас, считай, нет. Крупных музыкальных мероприятий в регионе не проводится. Если мы ищем традиционных исполнителей, то последнее место, куда стоит обращаться, - республиканские министерства культуры.
Не нужно ковырять раны
- Откуда такой интерес молодёжи к музыке предков?
- В Адыгее этому способствовал этнограф, художник и изготовитель народных инструментов Замудин Гучев. В Северной Осетии фольклором увлеклись ребята, которые играли классику и захотели услышать, как звучали народные песни до классической обработки.
- Заметен интерес и к историческим событиям. Вспомним ту же Канжальскую битву, из-за которой в КБР идут споры.
- Мне кажется, это заслуга интернета. Сейчас, чтобы узнать о чём-то, что интересует, достаточно «погуглить». Глобализация нас растворяет, но её инструменты помогают нам сохранить национальную культуру.
- Есть мнение, что увлечение национальным разъединяет россиян.
- Если человек ищет доказательства, что он принадлежит самому лучшему народу на земле, он их найдёт, возгордится, станет националистом. Если же просто изучать историю, культуру, то можно увидеть не только достоинства, но и недостатки своего народа, понять, откуда берутся стереотипы. Знание никогда не бывает лишним.
У нас часто спрашивают, какую воспитательную роль играет наш проект. Никакой. Мы публикуем записи и рассказываем, в каких случаях и кем эти песни исполнялись.
- Некоторые песни несут на себе отпечаток тех времён, когда народы Кавказа воевали друг с другом. К примеру, гимн Кубани, основанный на старинной казачьей песне, где упоминаются басурмане, вызывал протесты в Дагестане, а у терских казаков есть песня, задевающая чеченцев «Ойся ты, ойся». Наверняка, что-то аналогичное есть и в песнях народов Кавказа о казаках.
- Да, естественно, в музыке тех времён Российская империя выступает как захватчик. Точно так же для русских солдат или казаков мы были басурманами и бандитами. Сейчас ситуация поменялась, мы живём в одной стране. Но песни прошлого не меняются. Они отражают историю с разных сторон. И это прекрасно. Ещё важнее, что они отражают музыкальную и поэтическую эстетику тех времён и той ситуации. Не нужно никак «подчищать» или приглаживать эти песни. Но и делать их официальным гимном, я считаю, странно. Вообще, раз они вызывают такой резонанс, значит, рана ещё не зажила.
- Как повлияла на народную музыку исламизация Кавказа и советская власть?
- В мелодиях времён Кавказской войны мы слышим отголоски мусульманского Востока, в текстах - исламские термины. Многие этнографы пишут, что исламское духовенство противостояло северокавказским скоморохам. Но они записывали нартский эпос, были как раз муллы, эфенди, благодаря которым многое сохранилось, хотя что-то и было предано забвению. Так же поступали и советские деятели, которые делили культуру на правильную и неправильную. Но в целом для фольклористики советский период был благодатным. Государство оплачивало экспедиции, в которых сделано множество записей, не потерявших свою ценность и сегодня. Плохо, что работники культуры до сих пор отсекают часть наследия, и на официальных фольклорных фестивалях можно услышать далеко не всё.
- Стоит ли сегодня пытаться вернуть народные песни в обычную жизнь, чтобы их исполняли в соответствующих бытовых ситуациях?
- Не всегда. Допустим, у черкесов есть древняя песня, которую пели, когда у раненых вытаскивали стрелы и пули. Сейчас пострадавшего сразу везут в больницу, никто ему не будет петь. И это правильно. Не нужно играть в шаманов. Контекст не вернёшь. Хотя есть пласт застольных песен, которые и сейчас вполне можно петь «по назначению».
Надо освободить традиционную музыку от условностей и относиться к ней как к культурному наследию. Она могла бы привлекать на Кавказ туристов.
- Сейчас многие музыканты включают народные мотивы в своё творчество. Это вдыхает жизнь в традиционную музыку?
- Мне 99% таких экспериментов не нравятся. Я склоняюсь к тому, что они создают что-то новое, но не сохраняют первоисточник.
- В последнее время на Северном Кавказе запрещают выступления некоторых современных исполнителей. Как вы относитесь к этому?
- Егор Крид, Тимати поют то, что я ненавижу. Но мы не имеем права запрещать людям это слушать. А прикрывая такие запреты традиционными ценностями, мы больше вредим ценностям, чем тем, против кого выступаем.