Городу Ставрополю член Союза художников России Владимир Шегедин безвозмездно передал уже более 200 картин. Но в целом считает, что живописцы никому сегодня не нужны. Признаётся, что живёт из любопытства: «Так хочется дождаться, когда на Марс высадятся в первый раз!».
Тихий, добрый…
Анна Максименко, «АиФ-СК»: Владимир Александрович, вы прошли всю войну, награждены орденами, медалями. Но тягу к прекрасному пронесли через все ужасы. Как родилась эта любовь к искусству?
Владимир Шегедин: В детстве у меня был сосед, который учился на художника. Во дворе стоял огромный тутовник, и на его ветвях юноша сушил холсты после грунтовки. Меня это очень впечатляло. Много интересного мне рассказывал. К примеру, как изображать воду. «Берёшь синюю краску - 65%, белила – 20% и добавляешь охру – 10%, потому что вода в Кубани коричневатая, должна быть охра…». Искусство – а всё математически точно.
– У вас много картин с изображением Ставрополя и его окрестностей. Любите этот город?
– Да, 20 лет его пишу. По моим картинам можно изучать историю города. Есть места, которые с тех пор, как я их изобразил, изменились до неузнаваемости. Наша семья переехала в краевую столицу в 1932 году. Ставрополь был тихий, добрый, хоть и грязный. Дорог толком не было, общественного транспорта тоже - большая деревня. Но при этом в городе были хореографические, хоровые, театральные студии, спортивные секции, кружок авиамоделирования. И всё бесплатно. Я ходил в изостудию, которая находилась на чердаке нынешнего кукольного театра. Со мной вместе учился и известный ставропольский художник-график Пётр Горбань, мой друг.
– Вы помните, как началась война?
– Внешне в Ставрополе в тот момент ничего не изменилось, только мужчин в городе стало меньше. Летом 1942-го меня призвали. Попал в Житомирское пехотное училище, которое дислоцировалось в Ставрополе. Оружия боевого не было, только несколько поломанных автоматов и винтовок, да гранаты с песком. Однажды попали под бомбёжку. Все побежали и я тоже. Остановился возле Андреевской церкви. Там стояла автоколонна. И вдруг увидел, как со стороны Комсомольского озера едут немецкие танки. Я закричал. Водители и солдаты подскочили и – по машинам. Так мне случайно удалось спасти автоколонну.
Краски войны
– За годы войны вы были трижды ранены, сменили три рода войск. Где было тяжелее?
– В пехоте. Мало того, что ты всё время на ногах, ещё и тяжелейшее оружие тащишь. Бронебойные и противотанковые ружья весили по 22 кг. У меня после войны так и осталось одно плечо ниже другого на 5 см. Помню свой самый первый выстрел. Оборона Кавказа. Окопались. Установили орудия. Ждём утра и врага. Вдруг перед нами из кукурузы выезжают бронетранспортёры, впереди немцы бегут с пулемётами. Один из них видит меня, устанавливает свой пулемёт и целится. Мой приятель онемел от страха. Я тогда сообразил, что нам надо стрелять первыми. Попал прямо в пулемёт противника. Один фашист упал, второй испугался и – бежать. После моего выстрела все стали стрелять по врагу. И нам удалось остановить немцев.
– Вы освобождали Кавказ, где ещё воевали?
– С гор мы дошли до Ставрополя. Удалось заскочить домой, мать мне дала безрукавку из овечьей шерсти. Сколько раз она меня потом выручала! В жуткий мороз, когда немца гнали со Ставрополя, в ту ночь на дороге столько наших солдат погибло от холода...
После первого ранения и лечения в госпитале меня определили в 5-й донской казачий кавалерийский корпус. С этим корпусом я освобождал Украину, мы первыми пересекли границу СССР и ворвались в Румынию, потом - Карпаты. Там меня ранили во второй раз, но я остался в строю. В Будапеште в третий раз меня подкосили. Как только пришёл в себя, сбежал из госпиталя, чтобы не потерять свою часть. Но всё равно отстал. В том городке, где был госпиталь, дислоцировался 442-й батальон аэродромного обслуживания. Попросился к ним. Отказали: укомплектованы полностью. Однако выяснилось, что художник им нужен «до зарезу». Клуб они содержали для лётчиков, и вот туда требовался художник. Я, конечно же, не растерялся, сразу вспомнил про учёбу в изостудии, взяли. Победу встретил в Австрии.
Жить – интересно!
– После войны решили вернуться к увлечению детства, стать художником. Окончили художественно-графический факультет МГПИ им. Потёмкина в Москве…
– Да. Живопись, композиция, история искусств – любимые предметы. Живописи нас учил Ефим Чепцов, художник, иконописец. Его картина вошла в собрание Третьяковской галереи. По распределению после института меня направили в Краснодарское художественное училище. Там, кстати, познакомился с Виктором Чемсо (известный художник. - Ред.), он был моим учеником, я его потом в Ставрополь и переманил.
Когда вернулся в родной город, 20 лет учил изобразительному искусству самодеятельных художников. А вот сын, дочь и четверо внуков по моим следам не пошли...
– Как сегодня живётся художнику?
– Тяжело всем. Но художников сейчас и вовсе бросили на произвол судьбы. Раньше мастерские давали бесплатно. Теперь я 4 тыс. руб. в месяц плачу за аренду рабочего помещения. Были творческие дачи в живописных местах, где художники могли бесплатно жить и творить. Советская власть не жалела денег на пропаганду, и художники всегда были востребованы. Когда-то Союз художников России был очень богатой организацией, сейчас краевое отделение Союза выживает за счёт выставок бабочек и террариума на своей площади. Сегодня художник – не нужен. При этом нам говорят, что надо воспитывать патриотов. Но патриотизм – это не латка на штаны, насильно не пришьёшь. Условия нужно создавать, чтобы человек хотел жить, любить, творить.
Ведь в целом жизнь – очень интересная штука. Сейчас мне так хочется дождаться, когда на Марс высадятся в первый раз, обещают к 2030 году, любопытно было бы посмотреть!
Когда закончится война для Алана Татарова? 
Ставрополь в оккупации: воспоминания очевидца 
Вдова из Запорожья через 30 лет обрела могилу мужа-военного на Ставрополье