Рабство на Северном Кавказе искоренить пока не удаётся. Так же, впрочем, как и в других регионах России. Но если в центральных областях в неволе оказываются, как правило, иностранцы, на Северном Кавказе - россияне. «АиФ-СК» собрал истории бывших рабов и мнения экспертов.
Заболел? До свидания!
Михаил Куприянов месяц назад вернулся на родину в Пензенскую область из рабства в Ингушетии. Он восстанавливает документы и хочет забыть жуткий период своей жизни.
Работать на Кавказ он поехал в декабре 2018 года. Проезд оплатил будущий работодатель Руслан, переводивший деньги на карты водителям автобуса и такси. Пензенца он принял радушно, представившись племянником одного из бывших президентов республики. А на следующий день забрал у него паспорт и отвёз к себе на кошару.
«Там ни света нет, ни порядка никакого. Было даже, что я по трое суток сидел голодным. Никто не приезжал ко мне. И еда заканчивалась, и вода», - рассказывает он на видео, записанном активистами правозащитной некоммерческой организации «Альтернатива», занимающейся поиском и освобождением людей, попавших в рабство.
Под Новый год Михаил повздорил с приятелями хозяина, и ему пригрозили убийством, он бежал. Добрался до Чечни, оказался в полиции. Там ему подыскали новое место работы. Новый хозяин попытался забрать паспорт Михаила у предыдущего. Но тот заартачился.
«Говорил, что я железо украл, что он меня купил и я его собственность, - рассказал Михаил. - Потребовал за меня два барана и 20 тысяч рублей».
Новый хозяин идти на такие жертвы был не готов. Михаил улучил момент и сообщил о своей беде в организацию «Лиза Алерт» которая передала его координаты в «Альтернативу». 11 апреля активист движения нашёл его, вывез в Махачкалу и оттуда отправил в Москву.
Михаилу повезло: в плену он пробыл не так уж долго. А вот Алексей Скосырев из Владимирской области провёл в рабстве в КЧР 11 лет. Его освободили летом прошлого года. Последние три года, по его словам, он работал на животноводческой ферме, но зарплату не получал. По информации «АиФ-СК», уголовное дело так и не было возбуждено.
Василий Кузнецов из Смоленской области несколько месяцев бесплатно работал на кирпичном заводе индивидуального предпринимателя в Дагестане, пока не возникла проблема со здоровьем. Хозяин его не удерживал. Василий нашёл другое место, но новый работодатель был им недоволен, отвёз на вокзал в Махачкале. Оттуда его и забрали активисты «Альтернативы».
Кузнецов помог вырваться из рабства и своему товарищу по несчастью, белорусу Виталию Гончару, с которым какое-то время работал на кирпичном заводе. Его волонтёры нашли на кошаре в Ставропольском крае.
Страшно перечить
По мнению руководителя «Альтернативы» Олега Мельникова, рабский труд в СКФО стали использовать намного реже.
«В Дагестане - огромный прорыв: там закрыли много кирпичных заводов, на которых в основном и использовался труд невольников и случаев рабства стало в разы меньше. В других республиках Северного Кавказа это явление не было таким массовым, - говорит он. - Сейчас, по нашим предположениям, в СКФО в положении рабов остаются сотни людей. Это не больше, чем в других регионах страны. Но если в Центральной России мы чаще освобождаем иностранцев, то на Северном Кавказе зачастую находим россиян. Возможно, в Центральной России их сложнее удержать. У Северного Кавказа такая репутация, из-за которой люди боятся вступать в прямой конфликт с хозяевами».
Чаще всего на Кавказе, по данным «Альтернативы», людей принуждают работать на фермах. Но есть также девушки, попавшие в сексуальное рабство, и дети, которых заставляют попрошайничать.
Одна из кавказских правозащитниц на условиях анонимности (так как её деятельность сопряжена с риском для жизни) пояснила «АиФ-СК», что девушки попадают в рабство из-за бедности и отсутствия эффективных программ по поддержке малоимущих семей, детей из группы риска - из семей алкоголиков или наркоманов. Сутенёры обещают им деньги и красивую жизнь.
«Сказываются также непроработанные травмы и усиливающийся религиозный и культурный фундаментализм, - добавила она. - Сутенёры понимают, что жертва попала к ним навсегда, так как она не может вернуться домой даже после того, как её отпускают в связи с «непригодностью». Дома её ждет «убийство чести». Те, кто решается изменить жизнь, с нашей помощью попадают в кризисные центры, но не на Северном Кавказе, а в Центральной России».
Своим работы не хватает
Если бы наказание было неотвратимым, с рабством в XXI веке можно было бы покончить. Но за 10 лет по всей России возбудили чуть больше 30 уголовных дел по статье 127.2 «Использование рабского труда». До суда дошло ещё меньше. Одно из исключений - дело против животновода из Новоселицкого района Ставрополья, который принуждал соседа пасти овец, избивая, угрожая убийством и насилуя. В декабре 2017 года мужчину приговорили к девяти годам колонии.
Расследование облегчал тот факт, что пострадавший был местным жителем. Когда на Северном Кавказе освобождают рабов из других регионов, они не хотят жить тут ещё полгода, пока идут следственные действия. К тому же им сложно доказать, что они не могли уйти и что им не отдавали паспорт. Для этого нужно записывать угрозы на диктофон, такой возможности у них, как правило, нет.
Стоит ли вообще ехать работать на Северный Кавказ? По словам Олега Мельникова, высококвалифицированный специалист действительно может получать здесь больше, чем в Москве. Но ехать разнорабочим смысла нет.
«В республиках СКФО самый высокий в России уровень безработицы, и за те 40 тысяч рублей, которые обещают вербовщики, любой местный житель согласился бы поработать, - объясняет правозащитник. - Чтобы обезопасить себя, нужно запросить документы у работодателя, заключить трудовой договор и, самое главное, ни под каким предлогом не отдавать паспорт».
Комментарий
Руководитель социального приюта для бездомных Ольга Ширяева:
Месяца два назад, когда началась окотная кампания, у меня пропал один из постояльцев - человек, переживший инсульт. Когда он говорил, казалось, что он пьян. Вышел из дома и пропал. У него был телефон. Он позвонил, и оказалось, что его увезли в село Левокумское, закрыли в сарае на кошаре. Мы ему посоветовали сказать, что он из приюта, что звонок запеленгуют, и у хозяев будут проблемы. Его посадили на автобус и отправили назад.
А недавно в Волгоградской области, в психиатрической больнице, нашёлся Вячеслав Стрельников, который пропал из нашего приюта восемь лет назад. Оказывается, его увезли работать на кошары под Волгодонском. Его освободила полиция, которая нагрянула с рейдом. Он всего боится. Он и раньше страдал от серьёзного заболевания, имел инвалидность. Но ремиссии были долгими, и он вёл нормальный образ жизни.
На днях нам привезли в приют мужчину с лесопилки в КЧР. Он вроде бы был гражданином Украины, но без документов. Ему неудачно ампутировали ногу, началась гангрена, и его сдали нам. Мы отправили его в больницу. Через шесть дней он там умер. Полиции пришлось устанавливать его личность, потому что мы не успели ничего ему оформить. А сколько таких людей умирают на фермах и кирпичных заводах и остаются в списках без вести пропавших?»
Мнение эксперта
Клинический психолог - судебный эксперт Константин Небытов:
«На сомнительные предложения работы соглашаются люди, которые находятся в тяжёлом социально-экономическом положении и плохом психологическом состоянии. Они не способны оценить, что им предлагают, и едут неизвестно куда в частном порядке, без оформления трудового договора. В ситуации выбора без выбора - или такая работа, или никакой - они не склонны что-то перепроверять, уточнять.
А когда они прибывают на место, у них не только отбирают паспорта, но и насилием подавляют волю к сопротивлению. Со временем человек уже ничего другого себе и представить не может. И чем дольше это длится, тем труднее вырваться.
Человек испытывает тяжёлый стресс и получает психотравму той или иной степени тяжести. С учётом личностных особенностей негативное воздействие может вызывать изменения вплоть до клинического психического расстройства, то есть сумасшествия.
Освободившимся из рабства обязательно нужна социальная реадаптация, чтобы они могли вернуться к нормальной жизни. Одной психологической помощи недостаточно. Если он вернётся в те же тяжёлые социально-экономические условия и на это ещё будут накладываться последствия психотравмы, ему будет ещё тяжелей, чем раньше. Им необходима помощь в поиске работы с нормальными условиями труда. У нас программы реабилитации для таких людей не включают социального компонента, и нет никакой гарантии, что человек не попадёт в такую же ситуацию повторно».
Точка зрения
Эксперт по вопросам повышения эффективности производства Андрей Гуринов:
«Я думаю, в наш век IT-технологий, компьютеров, комбайнов рабский труд невыгоден. Ведь за каждым рабом нужно надзирать, а значит, помимо того, что работодатель тратит на выпивку и еду невольникам, он кормит ещё столько же лоботрясов.
Может быть, дешевле купить или взять в аренду комбайн».