Получив образование инженера-технолога в ставропольском вузе, Елизавета Синицына в 2000-х годах устроилась на частный молзавод. Но проработать долго не смогла - ушла по этическим соображениям. Как она попала на алкогольный завод и чем сейчас занимается в лаборатории, которая оценивает ущерб природе, - в материале stav.aif.ru.
Инженером стала случайно
То, что химия - это «отныне и навсегда», Елизавета Синицына поняла ещё в школе. Поэтому и вопроса, кем быть, у неё не возникало: девочка ездила из Изобильного в Ставрополь на подкурсы, готовилась поступать на химфак СГУ (ныне СКФУ). Но тройка по сочинению, казалось, разрушила все планы: до зачисления не хватило одного балла.
«Мне тогда это казалось катастрофой. Тройка по сочинению? Да для меня, отличницы, это вообще был нонсенс! Идти поступать с общим потоком, а не с подкурсов я оказалась морально не готова. Мне стало так обидно за свой труд, что я просто забрала документы и пошла поступать в другой вуз», - вспоминает Елизавета.
Другой вуз оказался Северо-Кавказским государственным техническим университетом, попросту - политехом. Те, кто в теме, прекрасно помнят, что 25-30 лет назад поступить в СКГТУ было намного сложнее, чем в СГУ, но юную Лизу это не остановило. Она пришла в приёмную комиссию, спросила, где тут сдают химию. Ей ответили, что химия - основной экзамен для будущих инженеров-технологов мясомолочной продукции.
«Узнав, что самый большой объём химии преподают на «молочке», я без проблем сдала экзамен и поступила именно туда, - рассказывает Елизавета. - А без проблем, потому что в 1997 году инженерные специальности вообще не пользовались популярностью у абитуриентов. Но для меня главное, что там была химия!»
Кадры на вес золота
Химии было очень много, качественной и в большом объёме. Преподавание шло по углублённым программам, а биохимию студенты «молочки» вообще учили по учебникам для медицинских вузов. Кадры, который тогда выпускал политех, в буквальном смысле были на вес золота.
«Нам преподавали настоящие корифеи с уникальным практическим опытом, приобретённым на крупных производствах и предприятиях. Сейчас, к сожалению, такого нет. Те, кто хочет после вуза остаться и преподавать, не идут на заводы и, по сути, остаются чистыми теоретиками. Да и сами программы поменялись: раньше образовательный стандарт был «заточен» именно на подготовку инженера, а теперь такой специальности нет. А есть просто технологи», - делится Елизавета.
После объединения политеха и СГУ и кафедра стала называться по-другому - биотехнологий, и нет теперь узких специалистов по молочной и мясной промышленности, а есть лишь биотехнологи продуктов животного происхождения. Елизавета уверена, что такого провала по инженерным специальностям, какой существует на рынке труда сегодня, даже в 90-х не было.
«Сейчас нормального инженера днём с огнём не сыщешь!» - сетует она и знает, о чём говорит. Лиза из того поколения инженеров-профи, которых можно было вывезти в чистое поле, а они там с нуля построят и запустят завод. Потому что знают всё - не только конкретную технологию изготовления конкретных продуктов, если, например, речь идёт о молочном производстве, но и все нюансы так называемого процесса закрытого цикла, начиная с биохимического состава молока, как оно секретируется в корове, и заканчивая спецификой организации и работы всех основных служб любого пищевого предприятия - тепло-, хладотехники, промышленных линий и прочего. А вот этому сегодня если и учат, то по упрощённой программе, поэтому разделение специализаций только усиливается - инженер инженером, а технолог технологом.
«Простите, но я так работать не буду»
Но тогда, 17 лет назад, расстаться с горячо любимой химией Елизавете пришлось по другим причинам. С отличием окончив учёбу, Лиза быстро нашла работу по специальности - устроилась технологом на частный молзавод. Однако производственная реальность отличалась от того, как должно быть в идеале.
В то время шло становление негосударственной промышленности: крупные заводы «скончались», а мелкие цеха выдавали партии продукции с очень нестабильным качеством. Основной посыл коммерческой «пищёвки» был получить максимум прибыли при минимуме затрат. Это сейчас люди стали разбираться в качестве продуктов и понимать, что нужно обращать внимание прежде всего на состав, а не на яркость упаковки, а в начале 2000-х мало кто понимал, что покупает. Даже если колбаса или сыр были, мягко говоря, не очень, предприниматели успевали сбывать огромные партии товара, прежде чем он переставал пользоваться спросом у потребителя.
«Если говорить именно о молочной промышленности, то тогда произошёл крупнейший развал сырьевой базы, - говорит Елизавета. - Одно дело, когда на большой комбинат молоко поступает от крупного хозяйства, надёжного поставщика, с которым у предприятия налажена связь, и, если вдруг качественные показатели сырья меняются, совместными усилиями оперативно устанавливается и устраняется причина этого. И совсем другое, когда молоко или мясо приходит на производство от десятков, сотен различных поставщиков, которые постоянно чередуются».
По её словам, тогда даже при соблюдении всех технологий, ГОСТов и стандартов партии товара будут отличаться по органолептике. Плюс сертификация сырья, которая в тот период была весьма специфической. Например, молоко в конце 1990-х - начале 2000-х просто скупали у населения вёдрами, банками и бутылками, и тогда даже на уровне министерств и ведомств заговорили о том, что производители, принимая молоко у мелких частников, никак не контролируют ни его безопасность, ни санитарные условия содержания скота, ни качество кормов.
«И ведь с таким сырьем всё равно приходилось работать! Я уже не говорю о том, что в некоторых цехах даже основные производственные регламенты не соблюдались. В общем, в какой-то момент я разочаровалась в профессии и поняла, что не хочу во всем этом участвовать. По морально-этическим соображениям не хочу», - делится Елизавета.
Словно домой вернулась
После этого Лиза сменила много специальностей. Работала даже в крупной алкогольной компании: занималась сертификацией продукции. Пока не грянул ковид и всех сотрудников не распустили на две недели по домам.
Дочь Елизаветы в то время училась в девятом классе, и школьный преподаватель химии посоветовал девочке потренироваться в решении химических задач на одной из образовательных онлайн-платформ.
«Вот тогда-то химия и позвала меня снова, - вспоминает Елизавета. - Я села рядом с дочкой и ради интереса начала решать уравнения, искренне считая, что за 15 лет всё давно забыла. Представьте, каково было моё удивление, когда поняла: ничего не забывается, и все мои знания никуда не делись. Не раздумывая, уволилась из алкогольной компании и буквально сразу же нашла новую работу в лаборатории крупного фармацевтического предприятия».
На вопрос о том, что она почувствовала, когда вновь взяла в руки химическую пипетку, Лиза ответила: «Облегчение и радость, словно домой вернулась. Конечно, переживала и волновалась - ещё бы, столько лет прошло. Но всё оказалось отлично, словно и не было перерыва в полтора десятка лет».
Сегодня Елизавета Синицына - ведущий инженер испытательной лаборатории ЦЛАТИ. Вместе с другими химиками она исследует пробы экосред - воздуха, воды и почвы, которые привозят к ним не только с юга России, но и со всей нашей огромной страны.
«Когда в Ставрополе очередной раз чем-то неприятно пахнет в воздухе, знакомые звонят мне с вопросами: «Лиза, вы выяснили, что воняет?», - я, конечно, уже смеюсь, но в сотый раз объясняю, что немного не по этой части: ЦЛАТИ больше про природоохрану и экомониторинг - мы оцениваем ущерб от хвостохранилищ и свалок, проводим исследование количества вредных веществ, которые выбрасывает в окружающую среду любое предприятие - от промышленного гиганта до небольшой пекарни. Протоколируем все полученные данные и на их основе даем заключения», - рассказывает о своей работе Елизавета. И видно, что она абсолютно счастлива, потому что снова вместе с любовью всей своей жизни - химией, и ничто больше не разлучит их!